Касс — о любимом винном баре, известности и вечеринках во дворце Популярный промоутер — о том, чему научила тюрьма и как изменился Петербург за четыре года

Чувство свободы

В тюрьме я общался со многими ребятами, кто сидел два-три раза и по несколько раз освобождался. Они рассказывали, что после выхода на свободу будет сильная эйфория, но не стоит сразу после освобождения возвращаться к старой жизни. Нужно отдохнуть, прийти в себя.

Четыре года по сравнению с моим изначальным сроком в 11 лет — это не так много. Из тюрьмы я выходил, как бы сказать, постепенно. Первый год была изоляция в СИЗО, где нельзя даже из камеры выйти. Потом, когда дают срок, переводят в лагерь. Это просто территория за забором, где есть разные бараки. Можешь гулять, общаться с людьми. Потом меня перевели в колонию-поселение — это уже полпути к освобождению, там была возможность выходить на волю на один-два дня под чью-либо ответственность. Происходит это на усмотрение руководства лагеря.

Я хорошо помню тот день, когда окончательно освободился. Не было эйфории, было чувство и понимание того, что я снова могу сам распоряжаться своей жизнью и своим временем. Никто не будет больше говорить, куда идти, когда ложиться и когда вставать. Это ведь самое тяжелое в тюрьме. Не в заборе дело, а в том, что за тебя решают, что делать, а что нет.

Первое время я отсиживался дома. С родителями был. Отзванивался всем родным — они были моей главной поддержкой. Арест я скрывал только от бабушки. Ей было сложно это все объяснить. Сейчас мы эту историю уже проехали. Это был очень ценный урок, и все в жизни складывается так, как должно. Я сожалею о некоторых вещах, но менять бы ничего не стал.

К вопросам о тюрьме я отношусь нормально: не воспринимаю их болезненно, никакой психологической травмы у меня нет. Помимо самого факта изоляции, каких-то сильных мучений я там не испытывал. Мне всегда со всеми удавалось найти общий язык, даже с теми, с кем раньше не общался, — с людьми, связанными с криминалом, с религиями. Я себя отлично чувствовал, лучше, чем многие. Наверное, это склад характера такой. Мне постоянно звонят ребята из лагерей и те, кто уже освободился. Все хотят поддерживать связь. Я не против: номер после выхода менять не стал.