Москва — многонациональный город, жители которого причисляют себя к самым разным религиям от православного христианства до экзотических для наших широт буддизма и индуизма. Ещё более экзотичным выглядит на этом фоне неоязычество — его адептами принято считать последователей любых реконструированных религиозных учений, например, древнеегипетской традиции или викканства, которое стало популярным в 50-е годы прошлого века. По данным опроса, в России всего 1,5 % неоязычников. Тем не менее разным неоязыческим направлениям в соцсетях посвящены многочисленные паблики и блоги, и участники некоторых из них даже создали свои религиозные общины в Москве.

The Village познакомился с тремя московскими неоязычниками и узнал, во что они верят, как религия влияет на их быт и всегда ли получается соблюдать традиции в условиях большого города.

Фотографии

Яся фогельгардт

Алексей, одинист

 

Я отношу себя к северной языческой традиции — иногда её называют одинизмом. Я не немец и не швед, но меня окружают скандинавские боги, духи и другие персонажи, которых я воспринимаю как сопровождающие высшие силы. С научной точки зрения славянское язычество и скандинавская традиция могут и не пересекаться, но для меня это всё равно единое целое, из которого лучше сохранилась одна часть — северная традиция. Тем более славянство ужасно извратили лубочной атрибутикой: рубахами, кокошниками — меня от всего этого буквально выворачивает.

Все мои родственники — обычные советские люди, далёкие от религии. Но когда я в юности прочитал «Старшую Эдду», то понял: именно этому меня родители и учили, примерно теми же самыми словами. К примеру, почему мудрость — это добродетель. Почему мне нужно идти получать образование? Для того чтобы передать что-то своим детям. Ведь человек — это одно из звеньев цепи, где с одной стороны — предки, а с другой — потомки. В этом основная идея моего мировоззрения. Ты должен быть, с одной стороны, достоин предков, а с другой — стать достойным предком для своих потомков.

Многие религии представляют человека центром всего сущего, но это неверно. Человек — прежде всего часть социума, рода и своей семьи. Он не самое важное явление этого мира, после которого хоть потоп. Он должен оставить что-то своим детям. Я постоянно чувствую предков за моей спиной. Мне представляется длинный стол, уходящий в бесконечную даль, за которым все они сидят. Я бы хотел, чтобы после смерти, когда я приду, они сказали друг другу: «О, смотрите-ка! Пришёл. Давайте подвинемся, пусть сядет рядом». А могут сказать: «Ты вообще кто такой? Отправляйся вон!»

Наша община строится на вторично-родовых связях, и по сути это общность людей со схожими представлениями о мире. Мы не живём в одном районе, но современные средства коммуникации позволяют постоянно быть друг с другом. Видимся на все праздники, часто ходим друг к другу в гости, помогаем друг другу. А иногда и в кабак, и в парк сходить можем.

 

 

Моя жена полностью разделяет мою веру, хоть и познакомились мы не на этой почве. Оказалось, что она всегда смотрела на мир похожим образом, просто не знала, как это называется. Религия нужна любому человеку как система ориентиров. Сейчас, например, многие высказываются в поддержку людей так называемой нетрадиционной ориентации. Мне всё равно, кто и что там у себя в избушке делает, но пропагандировать это — тупиковый путь развития для своего рода. У меня есть дочка, и я надеюсь, что будут ещё дети. Может, сын — как боги решат, так и будет.

Я постоянно чувствую предков за моей спиной. Мне представляется длинный стол, уходящий в бесконечную даль,
за которым все они сидят

 

Важна умеренность, умение наслаждаться тем, что есть, без крайностей. Мы стараемся покупать продукты с минимальным количеством химикатов, колбасу и сосиски не едим — там одни «Е25». Но правила тоже хороши в меру — если хочешь пойти съесть чизбургер, иди и съешь. Вегетарианцы? Многое определяет климат. Тому, кто живёт на Бали, может, сало есть и не обязательно, но нам-то зачем себе запрещать? Вот придёт вегетарианец в Вальхаллу на пир предков, на котором едят кабана, и что? Ему же не будут там бегать траву искать. Скажут: «Сиди голодным».

Во внешнем облике мы никого не копируем и никаким кумирам не подражаем. Наши мужчины носят бороды, потому что борода — это красиво. Для мужчины ходить с голым лицом — это срам какой-то. Но вообще я стараюсь при соблюдении правил не доходить до крайностей. Осознание того, что есть девять миров Иггдрасиля, не мешает мне пользоваться гаджетами и достижениями современной науки. Наш мир и остальные — это несколько разных параллелей одного цельного мира, в котором много разных граней. Важно просто не смешивать одно с другим.

Сейчас я работаю колдуном, помогаю людям прийти в состояние гармонии — вне зависимости от веры и взглядов проблемы у всех одинаковые. Мне нравится осознавать свою полезность, читать благодарные отзывы о моей работе. Иногда, правда, приходят люди и первым делом спрашивают: «А как к вашим оберегам относится православная церковь?» Так это надо у церкви спрашивать.

Я не режу кошек на кладбище и не учиняю каких-то прочих безумств. Я помогаю людям. Когда ритмы внутренней вибрации не совпадают с вибрацией мира вокруг, человек приходит к разладу с самим с собой. Чтобы исправить это, нужны определённые ритуалы. Огонь помогает — необязательно разводить костёр, можно взять горелку, горшок или факел. Форма всегда вторична. Просто важно помнить, что мы — люди действия, наша медитация, в отличие от восточной, всегда активная.

Я глава общины и жрец, мне известны способы общения с богами и духами. Их много, и не со всеми одинаково хорошие отношения. Духов видно и слышно, они окружают нас повсюду, и при должной тренировке их может заметить любой. Сложно объяснить, но, научившись, ты как бы ощущаешь их через какой-то другой канал, который может больше резонировать через зрение или слух. В детстве мы все видим духов, но потом наш мозг приучают к тому, что всего этого не существует.

 

Полина, викканка

 

Я — викканка. Это не значит, что когда-то я сорвала с себя крестик и объявила родителям за воскресным ужином: «Мама, папа, теперь я верю не в Христа, а в рогатого бога». На меня никто никогда не давил, и негативного опыта с христианством у меня не было. В детстве я добровольно ходила в библейский клуб у себя в Беляеве. Там мы пели песни, участвовали в конкурсах, пекли сладкое к чаю после проповеди, а в течение года за заслуги и хорошее поведение набирали очки — у кого больше всех, тот ехал за счёт организации в Америку. Было весело, но мне всегда не хватало волшебства и внимания к природе. Какое-то время после знакомства с Виккой я придерживалась религиозного дуализма: для меня существовали и викканство, и Дева Мария. Но сегодня я вижу Викку единой силой, которая приняла форму бога и богини. А иногда я вижу олицетворение этой силы в разных существах. 

Многое началось с сериала «Зачарованные», но больше всего на меня повлияла двоюродная сестра. Однажды она мне позвонила и говорит: «Я умею порчу наводить! Вчера Настя меня обидела, а сегодня упала с мотоцикла». С этого и пошли наши разговоры о магии, колдовстве и ритуалах, которые мы порой часами вели по телефону.

Я родилась в бедной семье, мои родители — типичные алкоголики. Мы были бедными настолько, что иногда не могли купить даже хлеба. Поэтому свободных денег в кармане у меня никогда не водилось. Однажды, когда мне было 12 лет, я пришла в гости к моей тёте, которая дала мне мелочь на мороженое и разрешила пойти погулять. В одном из ларьков я увидела книгу «Практическая магия для тинейджеров» и купила. Символично, что книга встретилась мне именно тогда, когда у меня в руках оказались свободные деньги. Я всегда интересовалась экологией и природой, и особенно в этой книге меня впечатлило живое, почти сказочное повествование об окружающем мире.

В подростковые годы я чаще всего занималась так называемой петиционной магией на деньги. Берёшь бумажку, формулируешь положительную установку и повторяешь скороговоркой придуманную речовку для обращения к богу-отцу и богу-матери. Заклинание можно сжечь, можно носить с собой, а можно им что-то «зарядить» — в детстве я особенно любила лепить из глины. Во время ритуала важно не только правильно произносить слова и воссоздавать антураж — важно верить, что всё сработает и что происходящее имеет силу. Находясь в магическом круге, не стоит бояться и думать: «Ой, а вдруг не получится?» Во время колдовства что-то может сильно засесть в голове и повредить и ритуалу, и его исполнителю. Так что первое, чему нужно научиться, — не отвлекаться от задуманной цели.

Я хотела взаимодействовать с другими викканами и иметь свой ковен — группу магов, которые бы постоянно участвовали со мной в ритуалах. И к окончанию школы что-то начало определяться. Например, появился молодой человек, разделяющий мои взгляды. Вместе мы пытались организовывать магические встречи. Потом поженились, у нас родился ребёнок, дочь Изабелла, и стало меньше времени на тусовки. У меня была идея создать сообщество виккан России, но она накрылась медным тазом. Сейчас я продолжаю сидеть дома с ребёнком, всё время делаю что-то руками и продаю свои изделия hand-made через интернет. Так и зарабатываю.

 

 

Наша жизнь — это не только ритуалы. Я много занимаюсь экологией, ведь Викка почитает природу. Я всегда участвую во всех городских субботниках и люблю организовывать подобные встречи сама. Дома мы сортируем мусор. Дочка уже всё понимает и в свои пять лет часто внушает своим друзьям по детскому саду: «Ты выкидываешь упаковку „Тетрапак“ в урну? А ты знаешь, что мусор нужно перерабатывать?» То есть в воспитании детей и организации быта Викка действительно играет для меня большую роль.

Я разработала систему внедрения шабашей в свою семейную жизнь. Например, 31 октября у нас был Самайн, время почитания умерших

 

Ребёнок — тоже личность, и любая религия, поддерживающая идею реинкарнации, учит, что в теле ребёнка может жить мудрая старая душа, которая достойна уважения. Я не идеальная мать, но стремлюсь исправить собственные недостатки и на ребёнка не кричу. Если дочка не хочет идти в детский сад, мы не идём. Я не приучаю Изабеллу к Викке, хотя у нас есть, например, заклинание на ночь от плохих снов. Ничего особенного, просто милый детский стишок. А в этом году я разработала систему внедрения шабашей в свою семейную жизнь. Например, 31 октября у нас был Самайн, время почитания умерших. Я достала фотографии, добытые у троюродной тёти, и мы с мужем всю ночь рассказывали Изабелле семейные истории, рассматривая фотоальбомы.

Для меня имеет большое значение то, что я ем. Еда — это в первую очередь энергия. Можно съесть гамбургер в «Макдоналдсе», но это и для здоровья вредно, и для ритуалов, которые планируешь совершить. Даже полы дома лучше помыть простой поваренной солью, чем всякой химией. Соль — это защита, а в ведро с соляным раствором я добавляю ещё и масло пачули, которое хорошо пахнет и притягивает в дом деньги. На балконе я постоянно выращиваю всякие волшебные травки. 

В какой-то момент ты перестаёшь нуждаться во внешнем подтверждении того, кто ты есть. Мне не нужно, например, никому доказывать, что я — викканка. Когда-то я стеснялась своей религии и старалась как можно тщательнее её скрывать. Конечно, знакомые знали, что я человек, который занимается язычеством, однако моё позитивное отношение к окружающим скрашивало все возможные противоречия. Например, я часто предлагала своим коллегам отмечать вместе со мной религиозные праздники тортом и подарками. Часто человек сам виноват в негативном к себе отношении: когда он, например, с вызовом заявляет «Ну, я язычник, и что?»

У меня есть свой алтарь, на нём много всего. В первую очередь там фотографии семьи, которую я всегда делаю центром моей практики. Там же ставятся свечи. Викка — свободная религия, но в ней есть один непреложный постулат: «Делай что хочешь, а другому не вреди». В Викке важно, что всё, что ты делаешь, в конце концов вернётся к тебе. 

  

Екатерина, родновер

 

Я называю себя родновером. Существуют разные школы, и нашей ветви, например, уже около тысячи лет. На Украине с введением христианства она не прервалась, а последние двадцать лет даже существует в качестве официальной религиозной конфессии. Её глава вырос в семье хранителей традиции, и до 1930-х годов в Прикарпатье они продолжали открыто проводить свои ритуалы вместе с другими членами общины. В остальное время советской власти община собиралась по большим праздникам.

Я шла к своей вере с самого детства, и в этом есть большая заслуга родителей. Мама порой в шутку говорила, что всю свою жизнь считает себя язычницей. Мой отец-радиоинженер, по её словам, всегда был закоренелым материалистом и верил только в то, что видел сам. Позднее, когда я родилась, он потянулся к духовности и начал читать много историко-философской литературы, занялся йогой, увлёкся биоэнергетикой. Родители всегда очень заботились об экологии. Они познакомились в студенческой советской организации, которая называлась «Зелёная дружина». Меня с детства водили в туристические походы, с шести лет — в горы, и, сколько я себя помню, мы постоянно ездили в деревню, где я с малых лет знала многие травы и умела их использовать. Я относилась ко всему вокруг как к живому организму. Позже, читая дневники своего деда-охотника с подробным описанием постоянных прогулок по лесу, я удивлялась, как много он знал о каждом кустике и каждом дереве.

В школе никто не хотел со мной общаться: я редко подстраивалась под других и не хотела, например, слушать ту же музыку, что и одноклассники. Но переломным моментом для меня стал тяжёлый эмоциональный кризис на пятом курсе МГУ. Просто квантовая физика, которую я изучала, оказалась совсем не тем, что мне подходит. Я ушла в академический отпуск и после этого долгое время лежала на кровати, уставившись в одну точку, даже документы из вуза забирала не я, а мама. Такое моё тяжёлое состояние длилось, пока я не наткнулась дома на книгу о славянском ведическом мировоззрении и не решила попробовать описанные там обряды кармического исцеления. Я просто взяла в руки книгу, открыла на первой попавшейся странице и выполнила описанную там практику. Наверное, тогда моя жизнь изменилась.

Я стала искать вовне то, что давно было у меня внутри. В интернете обнаружилось много сайтов, посвящённых славянству, но все они выглядели несерьёзно, и мне казалось, что эти люди просто играются. Однажды вечером всё изменилось. Тогда я выполнила определённую практику, а на утро ввела в поисковике ту же самую комбинацию слов, что вводила и до этого, и вдруг первая же ссылка привела меня на сайт моей общины. Я позвонила по указанному номеру и отправилась на обучение — у меня появилось чувство, что я пришла к себе домой. Там же я встретила будущего мужа.

Сейчас мы с мужем учимся в духовной академии жрецов на Украине, проводим обряды, личные приёмы и психологические консультации для всех желающих. Но внешнее должно соответствовать внутреннему мироощущению, а с этим непросто. Например, пока в городе нет ни одного детского сада или школы, куда бы я могла отдать своих будущих детей. Магазины и кафе моей традиции тоже не соответствуют. Выходит, что жить так, как я хочу, пока не получается. Конечно, постепенно общество, в котором будут расти мои внуки, начинает проявляться — мы в общине преследуем именно такую цель, поэтому активно занимаемся просветительской деятельностью. Ездим на все фестивали, посвящённые русской духовной традиции, и там проводим лекции, обряды и мастер-классы.

Часто люди не понимают, почему полезно придерживаться традиционного мировоззрения своего народа. А ведь это подсказка о том, что делать со своей жизнью. Изучая иностранные языки, я обнаружила, что многие однокоренные в нашем языке слова во многих других таковыми не являются. Взять хотя бы два русских слова «прощать» и «упрощать». Наши предки понимали: прощая кого-то, мы упрощаем жизнь себе. В английском языке эти слова далеко не однокоренные. Получается, что у нас с Западным миром разное восприятие самых обычных бытовых процессов. Следовательно, когда славянский человек пытается жить в соответствии с католицизмом или даже буддизмом, он как будто пытается установить программу, заточенную под одну операционную систему, на другую операционную систему. Пытаясь перенять мировоззрение, оптимально подстроенное для совершенно другого организма, мы делаем хуже себе. В популярной сейчас йоге встречаются абсолютно не подходящие нам дыхательные практики, подобранные для людей из страны с жарким климатом. Да и зачем нам чужое, если у славян есть своё, дающее ответы на все вопросы? То же самое в семье. Оптимальный союз мужчины и женщины — это всё-таки союз между людьми одного народа. Знаю много разных историй о том, как русские женщины пытались жить с немцами или американцами, но в таком браке не приходится рассчитывать на полноценное понимание.

У нас есть конкретные направления, которые, по сути, обеспечивают удовлетворение повседневных потребностей. Например, жива — это искусство управлять своей энергией, формировать события вокруг себя. В Индии есть учение о пране, в Китае — цигун. А у нас работа через тело выражена в ярго — это когда ты с помощью физических упражнений прочищаешь свои энергетические блоки, налаживаешь определённые сферы жизни. Жива — это исцеление своими собственными руками.

 

 

Ещё у нас есть наука родолад, похожая чем-то на китайский фэншуй. Она рассказывает о том, что и куда в доме лучше поставить и какие цвета в нём держать. Много обрядов, связанных с дорогой, — от гаишников, от пробок. Например, мысленно надеваешь на машину «колпак» и задаёшь установку, чтобы тебя никто не видел. Но перебарщивать не стоит: можно и в аварию попасть. Был случай: военный, наш человек, пересекал границу на машине по дороге на Украину. Его остановили и нашли в бардачке удостоверения, которые нельзя вывозить. Женщина, его сопровождавшая, достала бубен и начала в него бить. Тогда пограничники не выдержали и отпустили их со словами: «Поезжайте!» 

Много обрядов, связанных с дорогой, — от гаишников, от пробок. Например, мысленно надеваешь
на машину «колпак»
и задаёшь установку, чтобы тебя никто не видел

 

Соответствующий традиции быт в городе организовать непросто. Мы с городом не конфликтуем, но, допустим, иду я в магазин за продуктами и что там покупаю? Молоко с антибиотиками, которое уже и не молоко вовсе. Хлеб из белой муки с усилителями вкуса и прочими добавками. Самый банальный дрожжевой хлеб — это очень нездоровый продукт. Промышленные дрожжи полны ядовитых веществ, а рафинированная очищенная мука очень плохо усваивается. Я уже давно отказалась от обычных хлебобулочных изделий и поняла разницу. Дома готовлю из цельнозерновой муки — и хлеб, и даже пиццу. Такая готовка отнимает много времени, потому что хлеба мы едим много. Но лучше воспринимать пищу как лекарство, чем потом есть таблетки вместо еды. Сейчас хорошие продукты начали появляться и в обычных магазинах. Но меня поражает то, что это превратилось в дорогую игрушку: шлифованная крупа порой стоит в три раза дешевле, чем нешлифованная, хотя в первую труда вложено гораздо больше. 

Мы живём в Крылатском, собираемся там и иногда разжигаем костры. Недавно на территории парка стали часто появляться конные полицейские, которые уже пару раз предупредили, что штраф за разведение огня в неположенном месте — 5 тысяч рублей. А в Битцевский лес мы не готовы идти: это нехорошее место, там было бы классно всё почистить, но пока мы не будем этого делать. Энергетика там не располагает.

Весь необъятный мир — это целостный живой организм. Это всевышний бог, которого мы так и называем — Род Всевышний. У него нет пола, нет личности, но он материален. Сила, которая сотворила этот мир, — дуальная и поделена на мужскую и женскую. Ипостась мужского называют Сварогом, женского — Ладой. Их считают богами-творцами, а остальных богов называют либо детьми Сварога и Лады, либо ликами. Сила Сварога как молодого и пылкого мужчины — это Ярило. Макошь — женское проявление Лады как хозяйки домашнего очага. Мара — смерть. У каждого бога есть оборотная тёмная сторона. Только слово «тёмный» в русском языке исказилось, а в украинском осталось в прежнем значении — «таёмный», то есть тайный. Мы не боимся тёмных богов, мы с ними взаимодействуем, хотя и не каждый день. По закону природы, соединяясь с силой разрушения, ты разрушишься. Но невозможно что-то сотворить, не разрушив. Многие болезни исцеляются лучше всего силой разрушения. Если подумать, то каждую секунду мы выступаем разрушителями и создателями одновременно. Нужно овладеть этой дуальностью, чтобы жить счастливо.

Внешняя форма мировоззрения — это традиция, она организует весь быт, как и праздники. К примеру, зима и предновогоднее время — самый подходящий момент для того, чтобы начинать мечтать. Неслучайно гадают именно на святки, когда энергетическое пространство стирает грань между реальностью и загадочным. Ближайший наш большой праздник — Коляда, 22 декабря. Зимнее солнцестояние длится в общей сложности три дня, мы празднуем Рождество 25 числа. Скажем так, отмечаем рождение нового Солнца, а не смерть старого. В этом празднике есть своя атрибутика, и так как народ у нас всё-таки земледельческий, то большая часть связана с зерном и колосьями. На Рождество всегда делали дидух — сноп, элемент в виде дерева, обозначающий триединство миров. Кутья — важный рождественский символ, но в Москве она сохранилась только на поминках и делается из риса. На самом деле кутья варится из пшеницы или ячменя. Эта каша, когда только готовится и как бы разбредается в горшке, символизирует первичный хаос и нечто такое, из чего творится материя. Традиционно туда добавляется мак, орехи, семечки, мёд. К семи годам девочка уже должна была уметь готовить кутью, рецепт передавался от женщины к женщине, из поколения в поколение.

Традиция не должна превращаться в фанатичное обрядоверие без понимания того, зачем ты это делаешь. В христианстве так очень часто бывает, и среди священнослужителей жить по одним понятиям, а верить в другое — нормально.