Дорого и опасно: Редакция ищет вкусных раков в Москве Русские лангусты, привкус ила и раковая линька

Подходит официант.

Таня: Добрый день, а можно ли посмотреть на живых раков? Где они живут у вас?

Официант: В воде. У нас магаданские раки.

Лена: Можно тогда нам самых живых, пожалуйста?

Официант: Мертвых точно не варят.

Лена: Нам тех, что пободрее.

Официант: Оставлю комментарий на кухне.

Алик: Ты всех варишь или по очереди?

Таня: По очереди. Каждого рака, перед тем как запускать в кипяток, проверяешь на дееспособность.

Алик: Может, замороженных привезли?

Таня: Насчет замороженных не знаю, мы их, конечно, не морозили никогда.

Лена: Логично, что если варишь живыми, то и замораживаешь живыми. Я представляю, как ты заглядываешь в морозилку, а они в разных позах замерзли, как «Страдающее Средневековье».

Таня: Так, а нам же потом на вечеринку идти. Будем нести раковый дух.

Алик: Они как беляши — ими пахнешь потом всю жизнь.

Приносят раков.

Лена: 3 300 за килограмм — это очень дорого. Получается, ты заказываешь килограмм раков, а съедаешь максимум полкило. Можно в одиночку заточить.

Алик: Здесь же есть нечего. Если планируешь прийти и поесть, раки не подойдут. Это волжский аперитив.

Таня: Тут мне все понравилось. Конечно, минус, что люди курят кальяны. Не представляю, чтобы в раковой в Самаре курили кальян.

Таня: Тут раки хранятся во льду в холодильнике.

Лена: То есть они мертвые?

Таня: Нет, они не мертвые, официант утверждает, что они хорошо себя чувствуют. Меня вот очень смущает, что они 40 минут варятся.

Лена: Как они могут варить их 40 минут, если они варятся минут десять максимум? Подскажите, а почему раки варятся 40 минут?

Официант: Потому что у них толстый панцирь, чтобы мясо полностью проварилось, вместе с бульоном им нужно 30–40 минут.

Лена: А хранят их во льду?

Официант: Да. Их засыпают льдом и держат в холодильнике при температуре 7–8 градусов. При этом они живые.

Лена: Очень хочется вас попросить рака живого, чтобы посмотреть. Это можно сделать?

Официант: Да, можно.

Лена: Я хочу увидеть доказательства, что этот рак дееспособен.

Таня: Дееспособного рака предъявите нам.

Приносят рака на большом железном подносе.

Лена: Так, нам надевают фартучки. А что это с ним там, его вообще мыли?

Таня: Его надо было бы сполоснуть.

Официант: Кстати, можете пошутить над своими друзьями: берете живого рака, вливаете водку, он краснеет и останется живой.

Лена: Прям в рака лить?

Официант: Нет, просто сверху полить. У меня подруга так сознание потеряла.

Таня: У вас тут один способ приготовления раков?

Официант: Да, отваривать раков в рассоле.

Таня: Круто, уважаю.

Алик: А перчаток тут нет?

Лена: Нет, давай тарелочку. А как этих есть?

Таня: Никак, положи обратно. Во-первых, они гораздо меньше, просто малыши по сравнению с теми, что мы только что ели.

Здесь нет Путина, пьяных мужиков и «Матч ТВ». Но это место не ассоциируется с раками. Ты сюда заходишь и хочешь устриц с вином или бифштекс

Алик: А мне эти по вкусу больше нравятся, более соленые.

Лена: Эти более волокнистые. Привкус рассола. Те были солиднее.

Таня: Ну они магаданские, а эти воронежские. На Волге такие совсем дешево стоят.

Лена: Они как таракашки.

Алик: Поэтому у них цена не 3 тысячи, а 1 800.

Таня: Ну их и меньше. Совсем плохо чистятся, потому что молодые, нежные.

Алик: Это название моей новой группы — «Нежные раки». Поедем по России вместо «Ласкового мая». Если в тех нечего было есть, то здесь тем более. Вкус ок, внешний вид и удобство не ок. И мало. Поэтому уверенная оценка три из пяти.

Лена: Это вообще семечки какие-то. Раки мне не нравятся совсем. Хотя они более соленые, но эта грязь на них вызывает у меня вопросы.

Таня: Они собрали пену от варки. Это не грязь.

Лена: Мне показалось, что у них очень твердый панцирь, они маленькие какие-то. Но меня смутило, что рассол осел на раков, они окрасились в какой-то буро-малиновый цвет, и выглядит это неаппетитно. Может, это тру, но без элегантности.

Если бы я, как человек, который впервые заказал раков, увидела такое, у меня был бы шок. Вот воротнички — это хорошо, но между перчатками и ими я бы выбрала перчатки.

Ко входу в ресторан подъезжает большой туристический автобус с англичанами.

Таня: Можно дома таких раков есть, но не за 1 800 рублей в ресторане, когда тут Маргарет Тэтчер приехала на веранду. Вообще, мой рак готовился к линьке, видимо, давно уже тут проживает. Под одним панцирем уже вырос второй, это не секси. Просим счет, и все. Если бы в Самаре продавались такие, они стоили бы рублей 300, наверное.

Официант: Как вам раки? Вы не оценили?

Таня: Раки не варятся по 40 минут. И называть сентябрь сезоном раков я бы не стала.

Алик: Сезон мраков.

Таня: Передайте влажные салфетки, господа. Я вас предупреждала, что и завтра еще будем пованивать.

Алик: Во-первых, здесь приятная компания.

Таня: Здесь два Путина: левый и правый.

Алик: Из приятного — тут раки разные. И вот такие, и в аджике, и не в аджике. Ощущение, что я в закусочной «КПСС», у нас на районе есть такая.

Таня: Достаточно аутентично.

Лена: Тишинка — вообще легендарное бандитское место. И мы сейчас своим пивом 0,5 с трубочками соответствуем.

Таня: Потом пойдем в советскую чебуречную.

Алик: Крутят «Матч ТВ». Тина Канделаки, привет. Тут даже бургер с раками есть.

Таня: О, мне уведомление из Foursquare пришло, есть подсказки. Очень красивые фото с раками.

Лена: Спинки корюшки здесь стоят тысячу рублей. Мое питерское начало говорит, что это грабеж. А трюфельные раки — это кощунство.

Таня: Так дела не делаются.

Лена: Фаланга мурманского рака стоит 3 990! Музыка, кстати, очень громкая.

Таня: Мадонна, Путин, «Матч ТВ». Я помню, что мы здесь были с ребятами: зашли пива попить. Оставили тысяч 25, причем не заказали особо ничего.

Лена: На 25 тысяч можно впятером поесть в White Rabbit, еще и с вином.

Таня: Тут дают и фартуки, и перчатки, выглядят хорошо, но чрезвычайно мало.

Лена: Их здесь девять штук.

Таня: Выглядят симпатично, достаточно крупные. Говорят, саратовские. Не знаю, какие они в размере XL. А чего они холодные такие?

Алик: Пахнет очень вкусно.

Таня: Да, хорошие, они исправились.

Лена: Тут как будто какая-то копченость, нет? Но они прям душистые.

Алик: Из всех пока эти больше всего нравятся.

Таня: Мне тоже. У них упругое мясцо.

Лена: Крепенький панцирь, хорошо сварены, не переварены. Но они не горячие.

Таня: И очень мало, конечно.

Лена: За 1 600 девять раков. По 200 рублей рак.

Таня: Дороже, чем устрицы. А это извините уж. Ну ничего, зато вкусные. В прошлый раз были совсем плохие, сейчас исправились, молодцы.

Лена: Но не могу сказать, что я прониклась раками пока что.

Таня: Это дорого, муторно. Вот ловишь, моешь и тут же варишь на костре — тогда да.

«Сюда прийти и заказать каждому по порции — это уже на десятку»

Лена: Мы с Аликом обсудили, что раки — это как история про Италию. Ты туда приезжаешь, кайфуешь, ешь сыры. Потом в день отъезда покупаешь кучу всякого прошутто, вина, а на московской кухне все это разворачиваешь — и уже все как-то не так. И прошутто не то, и вино уже не такое. С раками, по ходу, так же работает.

Таня: К ракам нужен русский лагер. В Самаре, понятно, «Жигуль» из «Дна». А здесь пиво 220 рублей за бокал, и оно не очень.

Лена: В «Шинке» 500 рублей за 0,3.

Алик: Из всех заведений это самое вкусное. Раки довольно крупные, мясистые, но дорого.

Таня: Терминально дорого.

Лена: Сюда прийти и заказать каждому по порции — это уже на десятку. Раки неплохие, но не стоят своих денег.

Алик: Где получается дешевле всего?

Лена: Пока, по сути, везде одинаково.

Лена: Мне кажется, напившись брюта с раками, ты не вылезешь из-за этого стола.

Таня: Это правда.

Лена: Одна устрица — 200 рублей. Это дешевле, чем раков есть. Цена у Перельмана самая шикарная — 2 470 за килограмм.

Официант: У нас раки есть сваренные в молоке, в пиве, алтайские.

Таня: Нам в молоке.

Лена: И брют.

Алик: У меня горло и небо в тине.

Лена: Интересно, как они будут в молоке сварены. Сидеть здесь в целом приятнее.

Алик: Здесь нет Путина, пьяных мужиков и «Матч ТВ». Но это место не ассоциируется с раками. Ты сюда заходишь и хочешь устриц с вином или бифштекс.

Лена: Здесь, я думаю, вряд ли принесут перчатки.

Алик: Только если белые, шелковые, длинные и большую лохань, в которую можно бросать раковые панцири.

Лена: Ой, нам дали очень красивые тканевые фартучки. Это вышак! Еще влажные салфетки приносят в тубусе.

Таня: Ну, раки тут терминально маленькие. Даже меньше, чем в «Шинке». Сколько здесь штук?

Лена: Но это полпорции, стоит 1 370.

Таня: Прям таракашки. Я обычно таких малышей отпускала.

Алик: Это очень дешево, тут 12 раков, но они крошечные.

Лена: Да, но за 1 300 можно взять просто стейк.

Таня: Перчаток нет. Лимончик в сеточке зато есть.

Лена: Чистится плохо, лапки крошечные, здесь мяса просто с гулькин нос. Но оно вкусное.

Таня: Да, молочный привкус есть.

Лена: Никакой травы. Но клешни у него совсем, конечно, малюсенькие.

Таня: Эти не стоит даже трогать.

Алик: Мне нравится, что нет зелени. Вот этот прям очень вкусный. Идеальное сочетание соли, приправ.

Лена: Они все разные. Его очень тяжело чистить, все ломается. Этот у меня весь размазался. Для меня на первом месте «Раковарня» на «Трехгорке», потом «Раковая на Тишинке». В «Шинке» рассол на панцире — вид позорный.

Дороже, чем устрицы. А это извините уж

По итогам эксперимента ни один редактор the Village не пострадал. Материал подготовлен при участии Юлии Радкевич.