Почти в каждом приличном европейском городе есть свой музей пыток. Приглушённый свет, непонятные устрашающие звуки, грубый металл инструментов боли и смерти, любовно воссозданных ради привлечения туристических денег. По тёмным коридорам снуют американцы и японцы, фотографируются с каким-нибудь девайсом для четвертования или с манекеном, заточенным в шипованный гроб. Гости музея хихикают, кто-то восторгается находчивостью изобретателей эпохи инквизиции, а кто-то просто целуется в наиболее тёмных уголках пыточных комнат. Экскурсия длится от тридцати минут до часа, а выход, как водится, через сувенирную лавку.

В России музеи пыток есть на каждом шагу. Они называются ОВД и работают в русле последнего тренда музейного дела, создавая «эффект погружения» в аутентичную средневековую атмосферу. Попадают туда не по своей воле и подчас далеко не те, кто заслуживает там оказаться. Но жизнь бывает непредсказуемой, и рано или поздно даже законопослушному гражданину приходится взаимодействовать с правоохранительными органами.

«Я не поклонник драк: у меня в дипломе написано «преподаватель истории», а работаю я в глянцевом журнале. Поэтому, когда нашу потасовку прервали пятеро бравых омоновцев, я испытал некое облегчение».

На меня недавно напали. Посреди Тверской. Я не поклонник драк: у меня в дипломе написано «преподаватель истории», а работаю я в глянцевом журнале. Поэтому, когда нашу потасовку прервали пятеро бравых омоновцев, я испытал некое облегчение. Ну, думаю, сейчас нас всех примут, оформят и повезут в ОВД: всё-таки драться на улице днём — это же нелегально, да? Я оказался не прав. ОМОНу были показаны документы, удостоверяющие размах личностей нападавших, и ОМОН опешил. Моментально причём. Пятеро бойцов, отброшенные силой корочек, развернулись кругом и отошли, предварительно бросив: «Давайте хоть не на улице, ребята». Их, наверное, можно понять. Окажись «обладатель удостоверения» в автозаке, бойцам пришлось бы писать много объяснительных, а потом, возможно, и уходить «по собственному».