«Когда мы основали бюро в 2007 году, Олег был состоявшимся дядькой из бизнеса, который ездил на роскошном голубом „Ягуаре“ и не нуждался в заработке. У меня „Ягуара“ не было, зато я работал главным художником Первого канала. Вообще-то, это тупик карьеры, выше прыгать некуда. Рано или поздно мне бы потребовалось что-то ещё, чтобы работа не превратилась в рутину»,

— вспоминает Дмитрий Ликин.

 

«Мы были вообще непонятно кто, и нас никто не ждал. Это было время кризиса. Прийти и построить дом — сложно, нет заказчиков, а вот сарай — запросто. Временная архитектура была и до нас, но ей никто не интересовался. А мы обозначили её как данность и стали делать не стесняясь», 

— добавляет Олег Шапиро.

 

Мы разговариваем в одном из бывших цехов «Красного Октября». За заурядной металлической дверью с неровной бумажной наклейкой «Чиптрип выше» скрывается офис архитектурного бюро Wowhaus: дощатый пол, стеклянные перегородки, красный кирпич, на одной из стен — огромный рентгеновский снимок самолёта. Сейчас, через семь лет после старта проекта, Ликин и Шапиро — известные московские архитекторы, запустившие моду на общественные пространства. Именно они приложили руку к знаковым городским проектам последних лет: Wowhaus сделали кинотеатр «Пионер», «Стрелку», обновили парк Горького и Крымскую набережную. В январе 2015-го, после полутора лет реконструкции открылся «Электротеатр Станиславский» на Тверской улице — самый современный театральный комплекс Москвы, — а в Берлинской архитектурной галерее прошла первая персональная выставка архитекторов.

Простая и экологичная временная архитектура Wowhaus невольно стала символом новой политики московской мэрии — загвоздка лишь в том, что к 2015 году «собянинская оттепель» закончилась. После череды слухов в марте свой пост оставил глава департамента культуры Сергей Капков, с именем которого связывались произошедшие в городе преобразования. The Village разбирается, как Wowhaus утвердили в Москве временную архитектуру и будет ли в городе ещё новая Крымская набережная.

 

Начало

«Мы разные, и это нам помогает», — говорит Олег Шапиро. Дмитрий Ликин похож на поэта, он меланхоличен и мечтателен, разговаривает тихо и спокойно, не любит давать интервью. Шапиро почти на пять лет старше партнёра и внешне, кажется, полная его противоположность: очень деятельный и оптимистичный. «Олег — парень-то активный и молодой душой. Как человеку увлекающемуся, ему всё интересно: если нужно восстановить ручку для туалета Власова в парке Горького, он её сделает».

 

— 1980-е

Бюро Wowhaus было основано в 2007 году, но познакомились архитекторы ещё в конце 1980-х в МАРХИ. Самарец Шапиро был аспирантом, москвич Ликин — студентом и молодым художником. Общались эпизодически: «Он регулярно пил с моей подругой, с которой я сидел за одной партой. Я иногда приезжал к ней в общежитие, и мне было завидно», — с иронией вспоминает Ликин.

 

— 1990-е

После учёбы Ликин ушёл в графический дизайн. Первый серьёзный опыт он получил в журнале «Империал» создателя российского MTV Бориса Зосимова: «Было страшно весело. Я был молодым, застенчивым и румяным, а гранд-дама российского телевидения Наталья Козлова, которая вела передачу „Магия моды“, брала меня на показы и знакомила со знаменитостями: вот Дима, а вот Юбер де Живанши». После в сотрудничестве с Евгением Райцесом Ликин был арт-директором «Птюча» и Harper’s Bazaar.

 

Дмитрий Ликин — пятикратный лауреат «ТЭФИ»

В 1998 году Константин Эрнст предложил Ликину стать главным художником ОРТ: «Сейчас это каша, а я хочу делать главный канал в стране. Ты со мной?» Ликин ничего в этом не понимал, но согласился и перепридумал визуальный образ Первого канала. Обычно в телевизионный дизайн приходили люди с театральным образованием — Ликин оказался первым архитектором на телевидении. Постепенно он стал создавать инсталляции, которые странно выглядели в студии, но при этом отлично подходили для телевизионный картинки. О своей работе Дмитрий говорит со скромностью: «Всё, что я делал на канале, было максимально противоположно зелёным шарикам на НТВ».

В начале 1990-х Олег Шапиро несколько лет продолжал архитектурную практику, но потом занялся бизнесом — поставками стекла и стеклянной мебели. «Это был довольно успешный бизнес средней руки. Но деньги для меня не были эквивалентом успеха», — признаётся архитектор. Среди прочего, вместе с партнёрами он придумал собирать столы из типовых советских угловых полочек для ванн. Каждый месяц машиностроительный завод на Красной Пресне выпускал до 500 изделий: «Мы красили их в чёрный цвет, и получалось очень неплохо. Многие телеведущие сидели за ними». Однажды на заводе был ремонт, и рабочие открыли замурованную комнату: в ней стоял огромный резной стол, покрытый зелёным сукном. У производства был долг перед Шапиро, и его отдали находкой: «Сказали, что из МИДа». Теперь этот старый письменный стол — рабочее место обоих сооснователей Wowhaus, но Ликин, до сих пор проводящий много времени на Первом канале, за ним почти не сидит.

 

 

 

— 2000-е

Архитекторы снова встретились лишь в 2000-х: сперва просто общались, потом стали придумывать совместные дизайнерские проекты. «С самого начала мы решили, что будем делать лишь то, что нам нравится. У нас была некая завоёванная жизнью свобода, и поэтому нам хотелось заниматься в своё удовольствие дизайном и инсталляциями, делать интересные вещи на стыке», — продолжает Шапиро. Партнёры решили создать компанию, которая бы занималась декорациями для городских праздников. Такой подход имел и практические основания: приближался кризис, и недорогая временная архитектура казалась правильной и рациональной. Оба партнёра долгое время были вне профессии, и обратно их никто не ждал — оставалось придумать новую нишу.

 

 

 «Пионер»

 

Это детская мечта: посмотреть хорошее кино 
и чтобы никакая сволочь не хрустела попкорном
на соседнем сиденье

 

— 2007 год

Директором учреждённого на паритетных началах бюро Wowhaus стала бывший издатель «Большого города» Анна Ищенко. На свои средства архитекторы сняли комнату на «Красном Октябре», запустили небольшой производственный цех и наняли нескольких сотрудников. «Мы представляли, как мог бы выглядеть финальный этап „Формулы-1“ вдоль Кремля, — вспоминает Ликин. — Но романтическая идея об архитектуре праздника провалилась». Временная архитектура в таком виде оказалась ненужной, Wowhaus переоценили рынок. Произошедшее не было критичным: «Мы получили опыт и поняли, что никто не занят осмыслением городской среды. Архитекторы хотят строить дома, а всё остальное для них — недостойная тема».

 

 

Важную роль в судьбе Wowhaus сыграл миллиардер Александр Мамут, с которым архитекторы состояли в приятельских отношениях с начала 2000-х. «Он человек чрезвычайно неравнодушный, ярчайший, талантливейший и в соответствии с этим разнонаправленный. Александр Леонидович всегда хотел сделать что-то до звона, до точки, — рассказывает Дмитрий Ликин. — Ему страшно хотелось иметь кинотеатр, где ничего не раздражает взгляд. Это детская мечта: посмотреть хорошее кино и чтобы никакая сволочь не хрустела попкорном на соседнем сиденье».

 

— 2008 год

В 2008 году структуры Мамута получили в долгосрочную аренду кинотеатр «Пионер» на Кутузовском проспекте. «Дружба с влиятельным и состоятельным человеком обычно держится на том, что вы занимаетесь делами в разных сферах, — продолжает Олег Шапиро. — Александр Леонидович занимался своими делами, мы — своими. Но он знал, что мы архитекторы, и во время одной из встреч предложил посмотреть на кинотеатр».

«Пионер» располагался в историческом здании 1953 года работы архитектора Зиновия Розенфельда. Как многие муниципальные кинотеатры, он был архаичным и страшно непопулярным. Wowhaus радикально перекроили внутреннее пространство и восстановили ощущение сталинской роскоши. Исторический «Пионер» имел один большой зал — в новом кинотеатре появилось кафе с книжным магазином и два небольших зала с самым серьёзным техническим оснащением. «Мы хотели создать место с ностальгическим паттерном потребления кино. В нём много чего нельзя, зато можно посмотреть фильм на языке оригинала». Правда, первый год работы «Пионер» оставался полупустым. По мнению основателей Wowhaus, нынешняя популярность места во многом обусловлена кропотливой работой директора Мэри Назари: архитектура сама по себе не делает жизнь лучше, но даёт людям новые возможности.

 

Первые два-три года Wowhaus был просто приятным времяпрепровождением.
Теперь это бизнес

 

 

Обновлённый кинотеатр открылся в октябре 2009 года, с показа аниме «Первый отряд». На проектирование и реконструкцию ушло полтора года. Параллельно Wowhaus, летом 2008 года, обновили театр «Практика», главой попечительского совета которого также был Александр Мамут. «Мы спроектировали театр, а потом, как всегда в России бывает, оказалось, что денег в три раза меньше нужного, — смеётся Олег Шапиро. — Тогда мы предложили сделать хоть что-то — например, оформить вход и превратить двор в вестибюль театра. Режиссёр Эдуард Бояков (художественный руководитель театра „Практика“ с 2005 по 2013 год. — Прим. ред.) сказал, что, пока есть деньги, надо делать. Он оказался прав: потом денег и правда не было». «Всё это было всем очень важно, но почему-то никому не нужно», — позже по поводу «Практики» заметит журнал «Афиша».

 

 

 «Стрелка»

 

«Стрелка» появилась из-за алкоголизма. 
Архитектор должен любить жизнь
и пользоваться ей максимально

 

— 2009 год

Апокриф гласит, что «Стрелку» придумали на яхте Мамута в Венеции. Дескать, во время Венецианской биеннале современного искусства 2009 года Ликин, Шапиро, Мамут, основатель «Афиши» Илья Осколков-Ценципер и бизнесмен Сергей Адоньев пили вместе вино, беседовали — и из этой беседы родилась идея образовательного проекта. «„Стрелка“ появилась из-за алкоголизма, — шутит Олег Шапиро и тут же добавляет: — Архитектор должен быть немного сибарит. Он должен любить жизнь и пользоваться ей максимально. Иначе всё вокруг нас будет совсем уж грустным».

Однако «Стрелки» в её нынешнем виде не было бы без художников Тотибадзе, также друзей Александра Мамута и основателей Wowhaus. В одной из галерей «Арт-Стрелки» у братьев Тотибадзе была собственная мастерская, в которой их компания регулярно выпивала и беседовала. Культурный центр «Арт-Стрелка» появился на месте бывших гаражей шоколадной фабрики «Красный Октябрь» в 2004 году. Спустя пятилетку он оказался на острове лишним, художников изгоняли. Чтобы спасти братьев, Александр Мамут отправился к бизнесмену Артёму Кузнецову («Гута-Девелопмент»), занимавшемуся джентрификацией «Красного Октября», и попросту снял в аренду галереи на три года. Мастерская Тотибадзе оставалась на Балчуге. Нужно было придумать наполнение для остального.

 

 

Путём перебора вариантов была выбрана образовательная функция — её предложил Осколков-Ценципер, с которым Ликин был знаком ещё с конца 1980-х: «Тогда я был плохим современным художником, а Илья — критиком современного искусства, и мы друг другу страшно не понравились». „Стрелка“ должна была давать бесплатное постдипломное образование: «При этом мы не думали лишь про урбанистику. Мы рассчитывали обучать продюсеров типа Стива Джобса. Выпускники института были призваны менять мир». Пять участников венецианской встречи вошли в попечительский совет института, но, как поясняют Ликин и Шапиро, они не финансировали обучение, а занимались проектированием и строительством института и обсуждали принципы образовательного процесса. Образовательную программу разрабатывали совместно с лауреатом Притцкеровской премии Ремом Колхасом: «его участие было принципиальным, но существенно дорогим». В октябре 2009 года Осколков-Ценципер стал президентом «Стрелки» — за несколько месяцев до того он перестал быть гендиректором ИД «Афиша» из-за разногласий с владельцем.

 

Мы рассчитывали обучать продюсеров
типа Стива Джобса. Выпускники института были призваны менять мир

 

 

На старте Мамут и Адоньев были готовы вложить в институт до 10 миллионов долларов. Бизнесмены не рассматривали «Стрелку» как долговременную инвестицию, но хотели, чтобы коммерческие проекты позволяли институту хотя бы частично покрывать расходы на образование. Так появился бар со стороны реки. «Мы искренне не понимаем, как можно что-то изучать, не смазав процесс. Поэтому вопрос, делать или не делать бар, категорически не стоял: конечно, делать, — с улыбкой рассказывает Ликин. — Выпивание у воды рассматривалось нами как важнейшая часть образовательного и исследовательского процесса».

 

 

В 2009 году предполагалось, что строительство нового жилья на «Красном Октябре» начнётся через три-четыре года, поэтому проект временной реконструкции был простым и дешёвым, а архитекторы использовали дерево не только в отделке, но и для несущих конструкций. Здание института — это соединение двух амфитеатров: один смотрит на реку, второй — во внутренний двор, огороженный «обитаемым забором» с подсобными помещениями. Двор «Стрелки» должен был стать городской площадью с регулярными мероприятиями, на которые может зайти любой желающий.

 

— 2010 год

«Мы подумали, что в Москве не было ни одного места, где бы человек чувствовал себя защищённо, — вспоминает Шапиро. — Тогда ещё был Лужков. Город был античеловеческим, пройти по улицам было невозможно. Казалось, что ситуация безысходная и дальше будет только хуже. Так почему бы не сделать хоть что-то, чтобы к нам проникал воздух из мировой архитектурной жизни?» Другой надежды не было: Лужков мог оставаться мэром ещё и десять лет. Wowhaus продолжали заниматься проблемами городской среды для себя и откладывали проекты временной архитектуры в стол. «У Бунина была фраза: „Собака бежала за телегой молча: копила лай“, — продолжает Ликин. — Мы копили лай».

Официальное открытие Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» состоялось 25 мая 2010 года. 28 сентября Юрий Лужков был освобождён от должности мэра Москвы «в связи с утратой доверия Президента Российской Федерации».

 

 

 Парк Горького

 

— 2011 год

«Первый раз мы пришли в парк Горького в марте. Было очень гнусно: низкое серое небо, слякоть, грязь. Сергей был в сапогах, а я нет, промок дико. За аттракционами не было видно реки. Здесь никогда ничего не будет, было такое ощущение», — вспоминает Шапиро своё знакомство с Сергеем Капковым весной 2011 года. К лету в парке Горького были снесены незаконные постройки и положен новый асфальт, а Wowhaus построили на набережной у Москвы-реки «Оливковый пляж». К осени Капков прошёл два повышения и стал главой департамента культуры Москвы. 

Отставка Лужкова была непредсказуемой, и несколько месяцев после прихода Сергея Собянина всё выглядело застывшим в подвешенном состоянии. А потом появился Капков: 16 марта 2011 года бывшего депутата Госдумы назначили директором парка Горького. Он уже имел опыт работы в смежной области — в начале 2000-х чиновник занимался культурной политикой в команде губернатора Чукотки Романа Абрамовича, — но за советами по наполнению парка всё равно отправился на соседнюю «Стрелку». Капков был готов рисковать своей репутацией ради парка, но ему нужен был план действий. «„Стрелка“ писала ему тезисы. Никто не относился к этому как к государственному заказу. Просто у многих были колоссальные надежды, что если все мы немного напряжёмся, то колёсики завертятся и всё поедет в правильную сторону», — рассказывает Ликин. «Все были увлечены парком Горького как местом, где может измениться пейзаж жизни, — продолжает Шапиро. — Никто не думал, что это случится так быстро».

 

Все были увлечены парком Горького как местом, где может измениться пейзаж жизни.
Но никто не думал, что это случится так быстро

 

 

Wowhaus наконец-то повезло: они оказались в полной готовности в нужное время и в нужном месте. Со времён идеи об архитектуре праздников у бюро остался производственный цех: он существовал, перебиваясь техническими заказами, например, каждый год Wowhaus выполняли новогоднее оформление ГУМа. Этого было достаточно, чтобы самостоятельно создавать лёгкие парковые постройки из лиственницы и металлического каркаса, и архитекторы могли не зависеть от посторонних подрядчиков. Сказался и предпринимательский опыт Олега Шапиро: «Новой команде нужны были свежие идеи. Так как я прежде занимался бизнесом, то думал, что идеи можно взять и предложить. Бизнес всегда так устроен: никто к тебе сам не подойдёт, ты должен идти и брать. В архитектуре обычно всё иначе».

Wowhaus имели в столе готовые концепции и были готовы работать быстро. Вслед за «Оливковым пляжем» был построен летний кинотеатр «Пионер», обустроена набережная Голицынского пруда и создано несколько павильонов для кафе и спортивных раздевалок. А зимой залили огромный каток. «Тогда появился запрос на новую систему отношений между властью и горожанами и власти были нужны быстрые преобразования с ярко выраженной этической составляющей. А мы могли и хотели это предложить, — поясняет Ликин. — Деревянная архитектура — ничего другого и быть не могло».

При этом Wowhaus оказались адекватны международным архитектурным трендам: с конца 2000-х на Западе стали нормой скромность, демократичность и внимание к окружающей среде. Но если в Европе мода на левую урбанистическую повестку имела «низовые» причины — после кризиса 2008 года на муниципальных выборах стали побеждать социалисты, — то в России её главным проводником оказалось государство. Команде Собянина необходимо было отделить себя от образа предшественников, и новая культурная политика города была во многом направлена на завоевание доверия московского «креативного класса» и проевропейски настроенных горожан.

 

Городская власть привыкла к идее, что она должна коммуницировать с потребителем. Это более важная часть наших завоеваний, чем отдельные проекты

 

— 2012 год

Впоследствии Wowhaus обустроили Сад им. Баумана и набережную у Воробьёвых гор, принимали участие в создании катка в Сокольниках и летнего кинотеатра в Филях. Однако дальнейшую судьбу парка Горького будут определять не они: осенью 2012 года «Стрелка» организовала конкурс на разработку концепции развития парка, на котором победили британцы LDA design, занимавшиеся проектированием Олимпийского парка в Лондоне. Ликин и Шапиро как попечители института не могли принимать участие в конкурсе, но вряд ли расстроились. Благодаря деревянным конструкциям в парке Горького удалось показать, что принципиальные изменения окружающей среды возможны, и всего за год разговоры об общественных пространствах стали общим местом. Конкурс стал прецедентом, окончательно утвердившим новую этику: «Городская власть привыкла к идее, что она должна коммуницировать с потребителем. Она не против того, чтобы слушать прогрессивные предложения от общественности. Это более важная часть наших завоеваний, чем отдельные проекты».

 

 

 Крымская набережная

 

Мы тогда не знали, что на это время назначены досрочные выборы мэра Москвы.
Но очень скоро начали догадываться

 

— 2013 год

«Мы не думали, что Крымскую набережную можно сделать за девять месяцев, — это выглядело нереальным. Мы рассчитывали год её проектировать, а потом ещё год строить. Но нам сказали сдать всё ко Дню города. Мы тогда не знали, что на это время назначены досрочные выборы мэра Москвы. Но очень скоро начали догадываться», — смеётся Шапиро.

Зимой 2013 года Сергей Капков предложил созвать Совет по развитию общественных пространств, на котором чиновники и эксперты могли бы обсуждать благоустройство городской среды, а архитекторы и общественность — представлять свежие идеи. Предложение одобрил Собянин, и уже 14 февраля 2013 года в «Гараже» прошло первое заседание. Если в 2012 году московская администрация бросила все силы на парки, то в новом сделала ставку на пешеходные зоны: к концу лета должны были измениться Никольская улица, Большая Дмитровка и переулки у Третьяковской галереи. За реконструкцию улиц отвечал глава департамента ЖКХ Пётр Бирюков, а за наполнение благоустроенных пространств жизнью — департамент культуры.

На заседании Wowhaus рассказали о собственных идеях. Архитекторы предложили объединить Бульварное кольцо в структуру с единым управлением, а отдельные бульвары сделать тематическими. Несмотря на недавнюю реконструкцию, многие участки кольца так и оставались изолированными или безжизненными. Архитекторы хотели создать на бульварах павильоны с кафе и туалетами, а через Трубную площадь перекинуть пешеходный мост. Предложение носило скорее административный характер и не требовало капитального строительства. Нового парка Горького не получилось: хотя идея обновления Бульварного кольца понравилась Собянину, в городской администрации про неё тихо забыли. «Видимо, при решении о распределении средств кольцо проиграло другим проектам, — вздыхает Шапиро. — Но смешно, что через полгода нам позвонил какой-то чиновник, случайно нашедший поручение мэра, и спросил, готовим ли мы проект».

 

 

 

 

С Крымской набережной всё прошло иначе. В первоначальном проекте она была частью куда большего пешеходного маршрута. Ещё осенью 2011 года архитекторы предложили расширить узкие тротуары «Красного Октября» с помощью вынесенных на сваи «низких» деревянных набережных и соединить остров с обоими зданиями Третьяковской галереи. В это же время Евгений Асс занимался соседним «Музеоном» и проектировал новые павильоны для художников у ЦДХ. Wowhaus ради интереса придумали для них окружение. Большую часть года четырёхполосная Крымская набережная пустовала, а зимой на ней устраивали снегоотвалы. Ликин и Шапиро захотели переделать всё в линейный парк с насыпными холмами, фонтанами, кафе, велодорожками и выставкой художников. В результате город мог получить сплошную пешеходную набережную от «Красного Октября» до Воробьёвых гор.

«Мы долго ходили и рассказывали всем, как было бы хорошо убрать машины с Крымской набережной, — вспоминает Ликин. — Невозможно, невероятно, но рано или поздно это принесло свои плоды». На Совете набережную утвердили с одним условием: строительство надо было завершить к 7 сентября 2013 года. Архитекторы сами сделали себя заложниками неразрешимой ситуации. «Выбора не было: либо останется как есть, либо можно попробовать сделать всё возможное в данных условиях, — продолжает Дмитрий, и замечает: — Ты делаешь это не для власти, а для самого себя. Взял мяч — фигачь».

 

Мы долго ходили и рассказывали всем, как было бы хорошо убрать машины с Крымской набережной. Ты делаешь это не для власти,
а для самого себя. Взял мяч — фигачь

 

 

Wowhaus не удалось бы сделать Крымскую набережную в такой короткий срок, если бы не московский волюнтаризм. В предыдущие два года город тратил на развитие парков по 6 миллиардов рублей, но на строительство одной лишь Крымской набережной выделили масштабную сумму в 2 миллиарда. «Это был отчасти политический проект, — поясняет Шапиро. — Его готовы были делать качественно и дорого. Кроме парков, Крымская набережная — единственное место в Москве, где городская среда сделана комплексно». Пётр Бирюков собирал регулярные совещания, лично приезжал на стройплощадку и пробивал получение разрешений. «Это была индийская мелодрама: мы старались, чиновники старались, все объединились и пытались сделать хорошо».

Крымскую набережную сдали с опозданием в две недели. В конце августа оказалось, что на все московские проекты не хватает квалифицированных рабочих и материала: российские заводы просто не успевали пилить столько камня. Чем-то пришлось пожертвовать: рабочих с набережной экстренно перекинули на реконструкцию Большой Дмитровки, которую открыли в канун Дня города. Через два дня Сергей Собянин выиграл на выборах мэра Москвы: за него проголосовали 51 % избирателей.

9 декабря 2013 года в «Сокольниках» Пётр Бирюков провёл четвёртое заседание совета по развитию общественных пространств. LDA design совместно с московским бюро Alphabet City представили концепции благоустройства парков «Садовники» и «Сиреневый сад» — оба проекта реализованы в 2014 году по заказу «Мосгорпарка». Ликин и Шапиро показали свои предложения по реконструкции площади Революции и Триумфальной площади. Больше совет не собирался.

Гонорар Wowhaus как архитекторов составил всего 24 миллиона рублей — по мнению источников The Village в архитектурной среде, это довольно скромный показатель для такого амбициозного заказа

 

Кризис

 

— 2015 год

В январе 2015 года открылся «Электротеатр Станиславский». За полтора года до того, в самый разгар строительства Крымской набережной, новым художественным руководителем Театра имени К. С. Станиславского был назначен Борис Юхананов. Режиссёр решил переделать театр с нуля и сразу пригласил Wowhaus, которые должны были реконструировать аварийное здание на Тверской улице. Проект делался на частные пожертвования. То, что получилось в результате, — едва ли не полная противоположность временных построек в парке Горького. Внутри — бетон, железо, медь. Ликин и Шапиро гордятся технологичным залом-трансформером и тем, что им удалось упаковать общественное пространство внутрь здания, создав фойе, открытое для сторонних посетителей целый день. «Мы налетели на много подводных камней, — добавляет Ликин. — Например, по документам в старом здании крепкая несущая стена 1912 года, а когда мы начали стройку, то оказалось, что она разваливается и всё нужно переделывать. В России всегда всё халтурно строили. Ад кромешный, очень скрупулёзная работа».

Wowhaus — самые упоминаемые московские архитекторы, и их принято считать фаворитами бывшего главы департамента культуры Сергея Капкова. Но медийный образ бюро, созданный за последние пять лет The Village и «Афишей», имеет мало общего с реальностью. Ликин и Шапиро не скрывают, что тяготятся известностью. «Чем дольше ты работаешь, тем амбициознее и больше становятся проекты. Бюро не может быть совсем частным и маленьким, если ты хочешь делать крупные вещи, — рассказывает Олег Шапиро. — Как только начинаешь расти, становишься заложником этого процесса». За семь лет хобби переросло в профессиональную деятельность, и сейчас в Wowhaus работает три десятка архитекторов. При этом кризис ощутимо бьёт по архитектуре: в 2015 году крупных проектов, скорее всего, не будет, и, чтобы существовать в новое время, бюро придётся перебиваться небольшими заказами. «Мы довольно напряжённо сводим концы с концами», — соглашаются они.

Впрочем, даже в предыдущие годы Wowhaus вряд ли был самым успешным бизнесом. «Мы не делали ни одного крупного заказа на жилой комплекс. Нас просто нет на рынке коммерческой архитектуры», — поясняет Дмитрий Ликин. Wowhaus занимаются общественными пространствами и заказами культурного профиля — вещами, которые приносят некоторую известность среди горожан, но не позволяют купаться в роскоши. «Мы платим своим сотрудникам немного, но даём много интересной работы», — поясняет Шапиро. Сами сооснователи Wowhaus не получают зарплаты в бюро.

   

 

 

 

2012 год

2013 год

2014 год

Выручка

34,3

миллиона рублей
с учётом НДС

61,9

миллиона рублей
с учётом НДС

133,5

миллиона рублей
с учётом НДС

МосГорЗаказ

19,9

миллиона рублей

8,2

миллиона рублей

47,1

миллиона рублей

 

 

   

«Общественное пространство — это промежуток между домами. Пустота, в которой вдруг что-то происходит. Какой может быть критерий успеха проекта? Возникновение жизни», — говорит Ликин. Все хотят историю успеха: архитекторы боялись, что Крымская набережная будет пустовать, но после того, как стало понятно, что проект окажется удачным, департамент капитального ремонта предложил бюро сделать проект обновлённой площади Революции. Wowhaus хотели обустроить у Китайгородской стены музей московских фонарей и объединить пространство с Большим театром. Проект был вынесен на художественный совет Москомархитектуры и прошёл долгую череду экспертиз и согласований. В процессе от обеих принципиальных идей пришлось отказаться: решено, что архитекторы озеленят площадь и избавятся от визуального мусора. Предполагалось, что реконструкция пройдёт в 2015 году, но сейчас судьба площади под вопросом. На дорогой имиджевый проект в бюджете нет денег.

Тендер на благоустройство ещё одной площади, Триумфальной, осенью 2013 года выиграла малоизвестная проектная компания «Трио». Под давлением общественности решение было отменено, и зимой 2014 года состоялся архитектурный конкурс: за два месяца организаторы собрали 127 заявок и 44 проекта. Концепция Wowhaus, впервые представленная на совете по развитию общественных пространств, заняла второе место, уступив предложению Buromoscow. Зато осенью архитекторы совместно с британцами Groundlab выиграли конкурс на стратегию развития парка «Сокольники» на ближайшие 15 лет. По замыслу Wowhaus регулярный городской парк с кафе, выставочным центром и спортивными объектами будет постепенно переходить в настоящий лес, позволив отдыхающим наблюдать за дикими животными с пешеходных эстакад. Правда, всё это может остаться лишь планом. «Конкурс за рубежом всегда заканчивается каким-то контрактом. В России конкурс — это более-менее бесплатный сбор идей, он носит рекомендательный характер. Впоследствии нас могут нанять как советников, а могут и не нанять», — объясняет Ликин. Средства на создание концепции вряд ли будут выделены в текущем году.

 

Взять хоть клумбы вдоль Тверской улицы.
Они же искренне хотели сделать хорошо
и красиво. А хорошо и красиво — это как?
Из мрамора, дорого

 

 

Wowhaus выглядят любимым архитектурным бюро городской администрации, но, похоже, ни у них, ни у профессионального сообщества так и не появилось работающего механизма коммуникации с властью. Сразу после завершения Крымской набережной Ликин и Шапиро выступили с идеей создания банка идей: архитекторы могли обеспечивать профессионально подготовленные предложения, а власть — выбирать и осуществлять понравившееся. Профессиональная платформа должна была решить проблему низкого качества городской среды. «Можно сколько угодно укорять чиновников в желании освоить бюджетные средства, но среди них нет людей, которые сознательно делают гадости, — считает Ликин. — Это же просто несовпадение эстетических программ. Взять хоть клумбы вдоль Тверской улицы. Они же искренне хотели сделать хорошо и красиво. А хорошо и красиво — это как? Из мрамора, дорого». Идея банка идей не получила поддержки и дальнейшего развития. Впрочем, за последние четыре года благодаря конкурсам архитектурные процессы в городе стали прозрачнее, и изоляционизма эпохи Лужкова больше нет.

Дмитрий Ликин и Олег Шапиро — московские архитекторы, у них почти нет проектов за пределами города. «Нам предлагают время от времени сделать парк или набережную в регионах. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что денег едва хватит на половину летнего „Пионера“, — рассказывает Шапиро. — Люди не очень понимают, что даже временная архитектура тоже стоит денег. А за пределами Москвы и Петербурга денег почти нет». С прошлого года архитекторы занимались созданием инновационного культурного центра в Калуге. Центр должен был стать одним из трёх пилотных проектов программы создания культурных точек в малых и средних городах России (два других появятся в Первоуральске и на острове Русский, их авторы — бюро Bernaskoni и SPEECH). Идею программы ещё летом 2012 года предложил Владислав Сурков, курировавший тогда инновации на посту вице-премьера. Однако в феврале 2015 года стало известно, что будущие центры перепрофилируют. Вместо продвижения науки и современного искусства они займутся патриотическим и духовным воспитанием.

«В жизни в России всегда слишком много перемен. Но мы видели столько перемен, что вряд ли можно представить, что есть непреодолимые, — говорит Олег Шапиро. — Я кожей ощущаю, что мне есть что сказать, а времени мало. Поэтому мы много всего пытаемся сделать». Когда мы прощаемся, Дмитрий Ликин показывает свои фотографии: ночь, темнота, прожектора выхватывают фрагменты леса, деревьев, стены. Прошлым летом он совместно с Leica сделал выставку «Просвет», посвящённую роли света в фотографии, а теперь готовит инсталляцию на ту же тему. В тёмной комнате поставят вращающийся маяк, свет которого будет открывать зрителю окружающее пространство. «Я только не понимаю, сделать его с фокусом или без, — задумывается Ликин. — Маяк делает оборот за оборотом, зритель смотрит, и вдруг что-то изменилось. Это всё случилось на самом деле или лишь показалось?»

 

   

Фотографии: Иван Анисимов, Алина Валитова