Маска, черная туалетная бумага, бар и овца: Кто и как делает иммерсивные спектакли The Village встретился с создателями шоу «Черный русский» и «Вернувшиеся»

Мартовской пятницей я спускаюсь в подвал небольшого особняка, где в баре сначала предлагают выпить, а потом женщина в черном властно просит надеть всех присутствующих маски. Дальше меня ждет почти три часа путешествия то ли по выставке, то ли по музею: не заправленные кровати, оставленные на столе в библиотеке чашки и разбросанные украшения на трюмо заставляют задуматься, что хозяева вернутся и будут не рады. Персонажей встречаю чуть позже — они могут дотронуться до плеча, долго смотреть в глаза или увести за собой и запереть дверь. Увлекшись разглядыванием интерьера, опаздываю на оргию, и из-за собравшейся в кружок толпы зрителей мне почти не видно, как в мерцании стробоскопа извивается несколько обнаженных тел. В следующую субботу — опять особняк. Тут людей встречают монашки, в еловом лапнике стоит гроб, кормят черной едой и предлагают водку. Когда посередине небольшого помещения с зеркальными стенами и черными елками меня обнимает Дубровский, я, кажется, уже не понимаю, зачем делаю этот материал.

Несмотря на трудности восприятия жанра, The Village все же разобрался, кто и как делает самые популярные в Москве иммерсивные постановки с бюджетом в десятки миллионов рублей и стоимостью билетов от 5 до 30 тысяч, которые раскупают на месяц вперед.