Граффити и стрит-арт стали неотъемлемой частью современного мегаполиса. Ещё недавно их воспринимали как акт вандализма и порчи имущества, а сейчас — можно встретить в рекламе, оформлении офисов и жилых домов, на одежде и продуктах. Цель проекта «Выход в город» — выяснить,
почему граффити и стрит-арт становятся легальными
и кто в этом заинтересован, как изображения на зданиях
влияют на психологию горожан и как уличное искусство
захватывает новые сферы влияния.

 

В 1980-е годы была
сформулирована теория
разбитых окон, согласно которой
дом, где есть хоть одно разбитое окно или
граффити на стене, ждёт полное разрушение, если
стекло не вставить, а граффити не стереть. Но в последнее
время теория как будто перестаёт работать.
Мы обратились к художнику, активисту
и культурологу, чтобы выяснить,
почему так происходит.

  

Теория
разбитых окон
и граффити

 

Впервые теория была озвучена известным социальным психологом Филипом Зимбардо в 1969 году. Именно тогда был поставлен первый эксперимент. Две машины припарковали в благополучном и неблагополучном районах — в Пало-Альто в штате Калифорния и в Бронксе в Нью-Йорке — и оставили их на несколько дней якобы без присмотра. Неудивительно, что первой машине повезло меньше и в первый же день её в буквальном смысле распотрошили, забрав колёса, радиатор и даже часть салона. Вторая простояла нетронутой неделю. Но стоило разбить в ней окно, как в тот же день в благополучном районе и эта машина была подчистую разобрана. Так Зимбардо пришёл к выводу, что поведение горожан зависит не столько от воспитания, сколько от окружающей среды.

Многие исследователи подхватили теорию разбитых окон. В их числе политолог Джеймс Уилсон и криминалист Джордж Келлинг, которые провели серию экспериментов, подтверждающих гипотезу Зимбардо. Один из них был непосредственно связан с надписями на стенах. В почтовый ящик на улице положили конверт с денежной купюрой, которая была заметна прохожим. В первом случае на улице было чисто, во втором же ящик и стены вокруг были расписаны граффити. Эксперимент показал, что на чистой улице конверт присвоили себе 13% прохожих, а вот там, где стены были расписаны, — 27%. Так началась масштабная борьба с надписями на стенах и мусором сначала в Нью-Йорке, затем в других городах США, а потом и за океаном.

Почему же сегодня надписи на стенах становятся легальными и даже поощряются властями?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мнение активиста 

Процесс узаконивания начался очень давно. В Нью-Йорке первая выставка граффити прошла в конце 1970-х годов, в Москве — в 2002-м. Любое художественное направление, как бы оно себя ни позиционировало, всё равно оказывается в музеях, вызывает интерес арт-рынка. Вначале это даёт определённый толчок для художников, появляется шанс заработать на любимом деле. Но в итоге всё это, конечно, высасывает соки и убивает любую субкультуру. Так произошло, например, с Шепардом Фейри (Obey). Нью-Йорк благополучно победил граффити, отмыв вагоны метро и потеряв один из своих главных символов.

С другой стороны, на волне интереса к развитию городской среды мюрализм, паблик-арт и стрит-арт становятся инструментами для украшения и оживления городских улиц. В то время как уличное искусство всё же не слишком хорошо смотрится в помещении, вариант в духе фестиваля «Лучший город Земли» с массовым расписыванием стен — один из самых удобных способов коммерциализировать стрит-арт. Это удобно и арт-рынку, и городским властям, и тем художникам, которые тяготеют к работе с формой, нежели пытаются отражать в своём творчестве актуальные политические и социальные темы. В целом это естественный процесс. Любое явление затихает, и наиболее интересные и талантливые люди перетекают в новые области — кто-то в более комфортные, кто-то, наоборот, в ещё более радикальные.

Останется ли вообще в будущем в городе несанкционированное искусство, отражающее острые темы? Мой ответ: такое искусство будет не просто их отражать, но ещё больше сблизится с другими областями критической практики и мысли. Все вместе художники, активисты, небезразличные эксперты и прочие «рассерженные» будут бороться за свои и чужие права, используя искусство как своё главное оружие.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мнение культуролога

История искусства полна примеров того, когда что-то, считающееся неприемлемым, спустя годы или даже столетия становилось нормой. Это явление называется сменой эстетических доктрин. В XX веке Теодор Адорно описал термин «культурная индустрия» в самой упрощённой трактовке — это свойство современного общества принимать и усваивать феномены. Любое некоммерческое, нелегальное искусство может быть эстетизировано. Например, панк-культура возникла как противостояние официальной культуре. Теперь мы видим элементы панк-эстетики и в моде, и в популярной музыке. То же самое можно сказать и о граффити: зачем с ним бороться, если можно поставить на службу городу? Зачем уничтожать работу Бэнкси, если можно объявить её культурным достоянием?

В изобразительной культуре России уличное искусство получило развитие не в качестве протестного жеста, а в качестве коммерческого заказа. Некоторые инициативы были запущены в дело благодаря поддержке крупных компаний, производящих молодёжную одежду, энергетические напитки, краску.

Тот факт, что в 2014 году выставка стрит-артиста Паши 183 «Наше дело — подвиг» прошла в ММСИ, говорит о многом. Уличное искусство ждут в галереях и музеях, это новое явление, которое обогащает художественную жизнь. При этом стоит отметить, что местные власти в отношении работ художников действуют по наитию. У них есть запрос на чистые стены, так что закрашивается всё подряд. С другой стороны, есть муниципальные конкурсные программы, благодаря которым художники могут реализовать потребность в творчестве, а город получает эстетически значимый объект.

 

 

 

Стрит-арт уже изучается культурологами и искусствоведами. В Музее современного искусства «Гараж» мы создали секцию архива, где храним документацию работ уличных художников. Уже сейчас в этой культуре прослеживается стилевая преемственность. Это очень обширная сфера для обсуждения, уличное искусство по-новому ставит многие актуальные вопросы, как социальные, так и исторические и эстетические.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мнение художника

Граффити всегда считалось актом вандализма. Изначально всё новое, как правило, отторгается обществом из-за непонимания. Но по прошествии времени всё меняется. Так было не один раз. Целью граффити никогда не был сам акт порчи имущества, целью граффити всегда — в прошлом и в настоящем — было желание стать известным, чтобы тебя как художника узнали. Всё развивается со временем, изменилось и граффити: повзрослели художники, появились новые авторы. Сейчас в Москве уличного искусства стало намного больше.

Уличное искусство никогда не станет всецело легальным. Всегда будут те, кому ближе романтика нелегального граффити и стрит-арта, и те, кому более интересно работать в жанре мюрализма. Если говорить о будущем, мне кажется, дальнейшее развитие принесут новые технологии, например 3D-печать.

Вероятнее всего, стрит-арт никогда не станет академическим и сохранит в себе элементы субкультуры, из которой он вышел. И именно из-за этого и среди художников, и среди организаторов многочисленных фестивалей, и среди кураторов будут продолжаться споры на тему, могут ли стрит-арт и граффити стать легальными и при этом не утратить своей сути. Как бы там ни было, исследователи считают, что культура уличного искусства в ближайшее время разделится на два пласта. Маргинальное искусство останется, и его по-прежнему будут упорно стирать с вагонов метро и электричек. Легальный же стрит-арт мы всё чаще будем встречать на улицах города и в галереях.