МГТУ им. Баумана и Digital October: Что творится в образовании?

The Village продолжает серию тематических бесед «Что творится». За чашкой чая Ahmad Tea встречаются те, кто создает культурную среду Москвы. В каждой беседе два героя рассматривают одну из областей современной городской культуры со всех сторон. Они обсуждают, чем живет город и как меняется его культура, чем интересуются, куда ходят, что едят и смотрят, как одеваются и что читают горожане.

Сейчас все меняется настолько быстро, что человеку приходится учиться постоянно. Но при этом учиться стало легче, потому что упростился доступ к знаниям.

На самом деле учиться всю жизнь требовалось всегда. Например, наш выпускник, будущий выдающийся авиаконструктор Туполев делал дипломный проект про паровой котел. Потому что в то время самолеты еще не проектировали. Понятно, что такие люди, как Туполев, Лавочкин, Сухой (тоже, кстати, наши выпускники), были сами по себе великими, но они и учились всю жизнь. Например, в той же советской авиационной промышленности были институты повышения квалификации, где внедрялись самые новые практики.

Дело в том, что сейчас технологии меняются быстрее.

Сам по себе тезис об ускорении научно-технического прогресса спорен — об этом мы как-нибудь отдельно поговорим. Но если брать IT, то здесь сегодня, безусловно, взрыв. Если взять авиацию, то такой же взрыв был 100 лет назад. Если взять металлорежущие станки, то взрыв был в XIX веке.

А разве развитие IT-технологий не влияет на другие отрасли? На процесс восприятия информации, например?

Мне кажется, нужно разделять собственно технические решения и информационные технологии. В технических решениях прорывов, например, на уровне телефона все-таки нет. То, что есть сейчас, реализовывалось на иной технической базе, но реализовывалось и годы, и десятилетия назад.

Получается, что сейчас это просто стало массовым.

Совершенно верно. Смотрите, 150 лет назад не было железных дорог. И путешествие на Восточном экспрессе из Парижа в Стамбул, которое стало возможным с их появлением, казалось фантастикой. А цифровые технологии внедряются гораздо глубже, охватывают гораздо больше людей и влияют на жизнь, наверное, больше, чем железные дороги. Мы с вами помним жизнь еще десять лет назад: чем был мобильный телефон? Устройством, с помощью которого можно звонить. А сегодня мы можем и почту отправлять, и видео смотреть, и в интернет выходить.

А еще телефон заменил часы.

Отличный пример! Я не помню, когда в последний раз надевал наручные часы. Потому что сегодня это совершенно лишняя деталь.

Я недавно выступала перед ректорами российских вузов в «Сколково», и мы обсуждали с ними очень интересную тему. Есть мнение, что с приходом цифровых технологий и интернета мир разделился на коренных жителей цифрового мира, digital natives, и иммигрантов в цифровой мир, digital immigrants. Первые — это люди, родившиеся после 1980 года, вторые — соответственно, до. Так вот, большинство наших педагогов — это как раз иммигранты, которым некомфортно в новой цифровой среде. Для них нужно, как для любого иммигранта, создать комфортные условия, чтобы переход осуществился приятным образом и чтобы они получили все бонусы от прибытия в страну, в которую они иммигрировали. Дети и педагоги по-разному воспринимают информацию, и это то, над чем нам нужно работать — чтобы процесс обучения был эффективнее.

Я бы, наверное, не стал так категорично делить людей на две группы. У нас есть огромное число достаточно пожилых преподавателей, которые чувствуют себя в интернете как дома. Они прекрасно адаптированы, пользуются техникой, все знают. Раньше они со студентами переписывались по «аське», теперь с помощью Skype.

У вас, возможно, таких преподавателей большинство. В любом случае деление на коренных жителей цифрового мира и цифровых иммигрантов условно. Например, у нас в проекте Knowledge Stream был господин Флёров, заведующий лабораторией телемедицины в Российском научном центре хирургии. Он на своем айпаде, перемещаясь от работы до дома в троллейбусе, может видеть, как дела у него в операционной, отслеживать уровень поступающих лекарств и т. д. И он согласен, что проблема боязни технологий существует у старшего поколения. Думаю, это происходит, потому что люди не всегда знают про положительную силу технологий.

Но дело даже не в этом, а в том, что действительно изменилось восприятие информации. Я в последнее время читаю много исследований на эту тему. Теперешние дети по-другому воспринимают информацию. Я помню свое детство: вот у меня мультики в 18:00, и я отмечаю это время в программе карандашиком. И когда я эти мультики смотрю, звонит подруга. Телефон в другой комнате, и я должна выбрать: «Леопольд» или Анжела. А сейчас как? Внимание легко переключается между мультиком и разговором по телефону. Так давайте использовать эту особенность в образовании и учить детей управляться с информационными потоками! Я слышу много упреков, что современные дети поверхностные и надеются на Google больше, чем на свою память. Но ведь сейчас механическое накапливание информации впрок не имеет такого значения, как раньше — гораздо важнее знание о том, где найти информацию, и умение применить ее для решения стоящих перед человеком задач.

Да, появляются технологии, которые определенные этапы получения нового знания делают ненужными. Приведу простую аналогию — для того, чтобы сорвать яблоко, нужно дотянуться до него. А тут внезапно оказывается, что можно щелкнуть пальцами и яблоко само появится перед тобой. В то время как все устройство человека и организация нервной деятельности настроены на то, что прежде чем съесть яблоко, надо совершить какие-то движения. И если яблоко возникает передо мной, как только я об этом подумал, организм начинает выкидывать какие-то фокусы — как же так, где же движение, оно же должно быть! И с чтением примерно то же самое. На протяжении многих поколений сформирована определенная скорость восприятия информации: прочитал, страницу перевернул, другую прочитал, перевернул. Чтобы переключиться на новый источник информации, надо взять другую книгу. Учителя, те, кто учил учителей, те, кто учил этих учителей, и т. д. — они в таком темпе воспитаны и живут.

Раньше как было: если ты не понимаешь какое-то слово, нужно дождаться следующего дня, чтобы спросить у учителя, или в библиотеку побежать. А сейчас — гиперссылки.

Я иногда рассказываю студентам про книги, библиотеку, читальный зал, и они совершенно искренне не могут понять такого явления: в библиотеке есть, например, десять экземпляров учебника или справочника, и они все «на руках». Как это так? Когда нет информации, у мозга кислородное голодание — невозможно размышлять над проблемой, не имея базовых данных. А сейчас другая ситуация: одним кликом мыши получаешь архив журнала за много лет, и глаза разбегаются, потому что непонятно, за что хвататься.

С одной стороны, кажется, что сейчас стало проще, потому что легче добыть информацию. С другой — сложно как при отсутствии информации, так и при переизбытке.

Конечно, доступность знаний — это положительная вещь. Но отсутствие сопротивления при получении знаний может сыграть дурную штуку. Потому что если сопротивления нет — мы не запоминаем это знание, у нас мышечная память не вырабатывается, как в примере с яблоком, что я приводил, а она необходима. И человеку кажется, что, во-первых, так будет всегда. Во-вторых, кажется, что можно достичь цели ценой меньших затрат — не нужно ничего придумывать самому, можно поискать какое-то готовое решение. Это штука опасная: кто-то, наверное, и думать отучится. Хотя, конечно, не умеющие и не желающие думать люди во все времена были, начиная, наверное, со средневековой Сорбонны.

Цифровые технологии частично могут решить проблему с хорошими преподавателями. Есть такое понятие — flipped classroom, перевернутая классная комната. То, что относится к односторонней коммуникации, то есть лекции, можно слушать в записи или смотреть онлайн как домашнее задание, а вот обсуждение и проектная работа должны происходить в классе вместе с преподавателем.

Нельзя забывать о том, что нахождение в аудитории — это всегда двусторонний процесс, в котором важна обратная связь. Если я преподаю, я вижу аудиторию, и я на нее реагирую. А в случае лекций в записи и в интернете обратной связи нет. Кроме того, присутствие преподавателя в аудитории всегда определенным образом мобилизует студентов. Вот я зашел — и все должны сосредоточиться. Это коммуникация между людьми. Знания нельзя преподавать в режиме «в одну сторону».

Да, это двусторонний процесс. Но на определенных этапах с определенными предметами это можно просто немного разделить.

Я за то, чтобы знать меру. В советское время было очень популярно заочное и вечернее образование. Конечно, были и анекдоты про то, что в такой диплом надо ставить штамп «без права работы по найму». Но помню, когда я был еще школьником, мне бросалось в глаза, что какие-то дядьки по телевизору объясняют какие-то формулы. Был канал, где читали телевизионные лекции по высшей математике для заочников. Не знаю, честно, зачем это надо было, но в 1970-е годы это было.

Круто!

Это было, понимаете? Все новое — хорошо забытое старое. Но нужно, чтобы все было вовремя. Если есть возможность послушать хорошую лекцию, то такую возможность надо давать, спору нет. И если человек настолько мотивированный, что он будет, не отрываясь, например, сидеть и шесть часов в день смотреть лекции в интернете, то, наверное, он в любом случае получит хорошее образование.

В идеале у человека должна быть внутренняя мотивация, не связанная с какими-то внешними обстоятельствами: нужен диплом, не нужен диплом, сколько я буду денег зарабатывать и т. д. Должна быть внутренняя дисциплина и система ценностей, которая подвигает человека к получению знаний. Должны быть, безусловно, экономические стимулы. Потому что все мы помним 1990-е годы, когда думали, мол, зачем мне диплом, я лучше буду торговать сахаром. А потом вектор поменялся.

Поскольку образование — это обучение и воспитание, мы стараемся наших студентов воспитывать и на примерах, которые подтверждают, что хорошее, системное образование рано или поздно выстрелит. Человек, который учился и систематически совершенствовал свои знания, будет более востребован, более успешен в жизненном смысле, чем те, кто без руля и без ветрил. Хотя, конечно, есть примеры разные. У того же Стива Джобса не было диплома об образовании.

И у Марка Цукерберга нет.

Но Джобс много занимался самообразованием. И те вещи, которыми он занимался на практике, позволили ему получить уникальное образование, причем синтетическое. В одной из книг он писал, что если бы какое-то время он не проработал в фирме, которая делала вывески, и не делал бы шрифты, то вряд ли создал бы интерфейс компьютера. При этом инженерам-компьютерщикам шрифты не преподают! Неважно, как он получил эти знания. Наверное, легче было получить, слушая лекции в университете, но тогда по этой теме не читали лекций.

Мы говорим нашей аудитории: неважно кто вы, физик-ядерщик, медик, преподаватель или пишете программы на языке Ruby. Приходите на Knowledge Stream! У нас потрясающие люди, которые любят то, что они делают, и хотят принести какое-то благо. Сейчас очень многие успешные бизнесмены и общественные деятели говорят о том, что ставят великие цели перед собой и своими компаниями. Смотришь на таких людей и что-то полезное цепляешь для себя, для своей деятельности, заряжаешься от них энергией.

Я сейчас разрабатываю онлайн-проект для детей и много думаю о том, как сделать обучение и важным, и интересным. Раньше мы учились ради получения знаний, ради того, чтобы сдать, получить пятерку, для того, чтобы в будущем появилась хорошая работа. Не так важно было понимание, что же делать со знаниями. Сейчас ребенку нужно демонстрировать, как разные предметы связаны между собой и как полученные знания можно применять для решения реальных задач. То есть необходимо интегрировать в учебный процесс проектную работу: давать школьникам и студентам возможность что-то делать со знаниями, как-то их перекомпоновывать, обрабатывать совместно с педагогом, строить из них нечто новое. Тогда детям захочется и глубже копать, и серьезнее знать, и в чем-то скрупулезнее разбираться.

Знаете, инженерное образование в своем классическом варианте и бесчисленном количестве вариаций именно так и устроено. На третьем курсе начинаются первые курсовые проекты. С этого момента двух одинаковых решений нет и, в принципе, не может быть. Каждый проектирует, например, свою собственную коробку передач. Само по себе обучение — это обучение созданию нового, и ключевой момент в нем — это не сдача экзаменов, когда запомнил, выучил или списал, потом сдал экзамен и на следующий день — все, можно учить что-то новое. Нет. Главный элемент обучения — это как раз курсовой проект и потом дипломный проект, когда человек создает что-то сам. Это сложно и для ребят, и для преподавателей. Но приятно наблюдать, когда даже не очень сильные ребята на старших курсах преображаются и расцветают, потому что надо что-то создать. Читают интернет, смотрят фотографии. Когда человек начинает заниматься творчеством, когда происходит синтез знаний — это самое ценное.

Тесная связь с рынком труда, безусловно, необходима. Определенные противоречия между фундаментальностью образования и его прикладным характером, который выражается в готовности немедленно включиться в какой-то процесс, — это всегда было. Чтобы этого барьера не было, например, дипломный проект по-хорошему должен выполняться по месту будущей работы. Сегодня наша задача здесь в том, чтобы у человека было достаточно фундаментальных знаний, достаточная прикладная подготовка, чтобы сразу включиться в работу.

Мне кажется, очень важно привлекать к преподаванию людей из индустрии. Это и им будет полезно. Я долгое время работала с людьми, которые не являются педагогами, но очень многие начинали преподавать, и потом, что называется, их было за уши не оттащить. И студентам очень полезно иметь дело с практиками, с людьми из индустрии, причем это касается любого образования: и естественного, и гуманитарного.

Это нужно делать в обязательном порядке. Мы очень довольны, что у нас работает значительное число людей из промышленности — как из традиционных, так и из новых для нас областей. Потому что это носители того самого знания, которое нужно студентам. Ну а то, как они умеют донести свои знания, зависит от их подготовки, темперамента и многого другого. Все мы знаем, что зачастую большие ученые преподавать не умели. Наверное, каждый из нас сталкивался с тем, что на первых курсах были блестящие преподаватели, которые объясняли так, что навсегда запомнилось. А потом мы понимали, что преподавать они могут, а создавать что-то новое — не дано, это не их сильная сторона. Преподавание само по себе — это отдельная профессия. Умение преподавать либо дано, либо надо учиться.

Задача высшей школы сегодня — сделать образование непрерывным, заложить фундамент, на основе которого можно развиваться самостоятельно. Мы, безусловно, должны дать профессиональные знания и навыки, которые создадут возможность работать по профессии в течение нескольких лет. Но при этом мы также должны заложить своего рода программируемый механизм — чтобы человек все время стремился к повышению квалификации и обновлению своего багажа знаний. Например, мы в МГТУ им. Баумана хотим, чтобы к нам мог прийти, скажем, специалист промышленности или работник IT-индустрии и познакомиться с самыми последними достижениями и практиками, научиться тому, что ему нужно сегодня, и тому, что понадобится завтра.

Мы внедряем в целый ряд наших учебных курсов разные элементы интернет-технологий — это доступ студентов к материалам и лабораториям, возможность дистанционного общения с преподавателем. Эта задача на несколько ближайших лет для нас, думаю, будет очень актуальна. Мы должны обеспечить интеграцию того, что у нас есть, с технологиями, которые появляются. Более того, это не просто процесс, который в один момент завершится. Нужно, чтобы этот процесс стал самоподдерживающимся.

Очень интересно понять, как смешивать офлайн- и онлайн-образование, что здесь работает и как работает, и, может быть, обнаружить какие-то формы, о которых мы сейчас еще и не думаем. В любом случае это эксперимент, в любом случае какие-то прогнозы по поводу того, как будут развиваться университеты, как будет развиваться онлайн-образование, — это все равно прогнозы. Мне кажется, у нас сейчас непаханое поле и очень интересные задачи. Основную задачу образовательной команды Digital October я вижу именно в том, как убедить человека получать новые знания, меняться вместе со временем. Чтобы он двигался вперед. Еще меня волнует, как сделать так, чтобы ему было комфортно учиться, как учесть внутренние особенности человека. Например, исходя из того, аудиал он или визуал, построить учебный курс. Это то, что называется персонифицированным образованием.

Ну а цель у нас одна: делать так, чтобы человек за минимальное количество времени максимально эффективно научился делать что-то хорошо. И получил от этого удовольствие, и принес пользу другим. Независимо от того, в какой образовательной структуре ты работаешь, если ты именуешь себя педагогом — у тебя других целей быть не может. Это наша образовательная клятва Гиппократа.