СпецпроектыРазные поколения — о детстве и юности в Свердловске

Екатерина

Я училась в Институте международных связей на Розы Люксембург. Нашими с подругами любимыми местами были кафе «Васаби» и «Шоко» в здании гостиницы «Центральная». С этим местом связано много личных воспоминаний. Став старше, самые важные решения я принимала за чашкой кофе в «Шоко». Это место до сих пор вызывает у меня улыбку.

Я занимаюсь туризмом и меня часто просят посоветовать атмосферную гостиницу в Екатеринбурге. «Центральная» всегда в списке. Знакомые, которые в ней останавливались, рассказывали, что в самом здании, в номерах, в обслуживании до сих пор можно почувствовать колорит советского времени. Больше всего туристам нравится кататься между этажами на старинных лифтах.

О кафе «Ландыш» в ДК Свердлова

Зинаида Юрьевна

До «Центрального», с 1979 по 1983 годы, я работала заведующей в кафе «Ландыш».  Название звучит скромно, но в этом кафе в центре Свердловска обедала элита Урала. Обкомовские работники проводили совещания в ДК Свердлова, а мы отвечали за питание, готовили блюда «кремлевской кухни». В дни, когда проводились областные совещания, даже ночевали в Доме культуры.

Завтрак должен быть на столе в 6 часов. В него входил чай по-татарски, модный напиток в то время. Брутально, крепко заваренный чай темно-коричневого цвета подавался с топленым молоком, которое готовили с вечера. Ставили на ночь в печь в керамической крынке, наутро получали вкуснейшее молоко с розовой пенкой и добавляли его в чай. В президиуме этот напиток очень любили.

С раннего утра мы придумывали необыкновенные каши и запеканки. На обед подавали сосиски, ветчину, сырокопченые колбасы. Продукты доставляли с Свердловского мясокомбината, который получал заказы даже из Кремля. Одна из колбас так и называлась — «Столичная».

Во время совещаний мы старались не попадаться чиновникам на глаза, но секретари иногда подходили и благодарили за вкусную еду. Бывало, что работникам привозили французские духи и крема. Однажды мне сказали: «Вы так приветливо нас встречаете, выберите подарок для себя и для коллектива». Радости-то сколько было! Такие духи мы в руках никогда не держали. Я тогда девочкам сказала: «Вот что значит хорошо работать!».

Екатерина

Поскольку мама работала в общепите, проблем с продуктами в семье не было. У меня даже была жвачка «Джуси фрут», по тем временам роскошь необыкновенная. Иногда маме дарили подарки, чтобы она помогла зарезервировать столик. Так у меня появилась кукла Барби — настоящая, из ГДР. Посмотреть на нее приходил весь класс.

Чего нельзя было достать, так это карнавальных костюмов. Их никто не дарил и не привозил. Новогодние костюмы для детсада и школы собирались из подручных материалов — мама шила после работы. Мне запомнился костюм Луны: желтое платье было украшено месяцем, обшитым фольгой. Детали из тюля мама покрасила в черный и украсила звездами. Корпеть над костюмом приходилось всю ночь, а утром она отводила меня в садик и шла на работу.

Сейчас я сама мама двоих детей, но не уверена, что готова повторить ее подвиг. Зато когда я прохожу мимо ДК Свердлова, всегда вспоминаю эту историю. Это здание до сих пор ассоциируется у меня с праздником и волшебством, потому что там проводились новогодние елки. По иронии судьбы, рядом с домом культуры появился торговый центр «Европа», в котором теперь продается одежда на все случаи.

Екатерина

Заведения в центре вызывают у меня теплые воспоминания. По этим улицам мы гуляли с мамой. Она всегда знала, где подают лучшие пирожные, где выпить какао. И это не просто «вкус детства»: те пирожные действительно были фантастическими. Наверно, поэтому, став старше, я продолжала бегать в кафе на Ленина и Малышева.

Мне нравится, что в центре стараются сохранить старинную архитектуру. Оставляют лепнину, тщательно подбирают и согласовывают вывески. Следят, чтобы здания гармонировали друг с другом. Новые дома облицовывают красивыми и дорогими материалами, но получается без души. Поэтому места, в которых еще сохранился старый Свердловск, особенно мне дороги.

Об УрГАХА и сквере напротив академии

Петрос Погосович

В 1977 году я закончил строительный техникум в Перми, получил диплом техника-архитектора и поехал в Свердловск, чтобы поступить в Архитектурный университет. До сих пор вспоминаю большие, светлые аудитории с высокими потолками и огромными окнами. Студенты часами просиживали за мольбертами, корпели над чертежами. В зале стоял ни с чем не сравнимый запах грифельных карандашей, гуаши и масла. Этот густой запах до сих пор ассоциируется с годами, проведенными в университете.

Каждый студент мечтал спроектировать что-то необычное и как мог выпендривался в дипломных проектах. Некоторые преподаватели это поощряли, например, Александр Алексеевич Барабанов. Благодаря ему многие студенты не потеряли любви к архитектуре и реализовались в профессии. Но были и те, кто обрезал крылья. Говорили, что «наклонных стен не бывает» и что «так делать нельзя» без всяких объяснений. 

После занятий мы собирались в сквере напротив университета — сегодня там торговый центр «Сила воли». Это было место, где студенты общались, обсуждали лекции и заводили друзей. Особенно многолюдно было перед студенческими шествиями, потому что парк служил традиционным местом сбора. У меня до сих пор хранится фотография, на которой я вместе с друзьями сижу на скамейке в сквере.

По скверу скучают все, кто учился в университете в советское время. Сейчас из-за слишком близко расположенного к академии торгового центра, чтобы попасть в академию, студентам приходиться пробираться сквозь узкое пространство. Они будто проходят сквозь ущелье. И, конечно, жаль, что пришлось избавиться от модернистского навеса, который формировал образ университета.

Ашот

Академия для меня особое место. Здесь училась вся наша семья. Сначала папа и мама, потом мой старший брат Карен и я. Даже бабушка училась буквально в двух шагах от академии — в педагогическом университете на Карла Либкнехта.

Университет — это не стены. Это прежде всего люди. Креативный капитал. Все студенты обладали яркой индивидуальностью и университет помогал ее раскрыть. Мы часто спорили с преподавателями, когда видели, что материал, который они преподносят, устарел. Заниматься по учебникам 80-х годов мы не хотели — доставали иностранные журналы и сами переводили статьи, чтобы быть в курсе последних тенденций.

Главным местом встреч студентов в то время был буфет, где собирались единомышленники. Заведовала буфетом Лиля — девушка, которая стояла на кассе и продавала ватрушки. Лилю называли неофициальным секретарем академии, потому что она знала всех и все знали ее. Когда буфет закрыли, мы поняли, что собираться нам больше негде.

Когда я поступил в университет, напротив здания уже появился бетонный забор. Иногда до нас доносились звуки со стройки. Мне жаль, что у студентов академии нет собственного уличного пространства. Торговый центр, который появился на месте сквера, вряд ли сможет им стать.

К торговому центру я отношусь нейтрально. Думаю, что вариант, на котором остановились собственники, лучший из всех, что были когда-либо предложены. Сейчас это пространство, в котором можно поиграть в пинг-понг, позаниматься на скалодроме или зайти в тренажерный зал. Когда я учился, торговый центр еще назывался «Гринго», потом «Мода», но в любом случае делать в нем студентам было нечего.

О «Центральном гастрономе» и пельменной на Пушкина

Петрос Погосович

Обедать в мои студенческие времена мы с товарищами любили в пельменной на Пушкина. Порция пельменей ручной лепки стоила там 50 копеек. Это было популярное заведение, в котором обедал весь город. В будние дни за пельменями выстраивалась очередь, чей хвост выходил на улицу. А вот в Центральной гостинице мы не обедали — для нас это было слишком дорого.

Ужинали мы в общежитии. Любимым блюдом была стручковая фасоль на сливочном масле. В каждом продуктовом магазине Свердловска продавали консервы с фасолью, но их никто не покупал. Фасоль любили только студенты, потому что она стоила дешево. Под моей кроватью стояла целая батарея консервных банок. В любой момент, если вдруг проголодался, можно было достать фасоль и пожарить с яйцом. Консервы выручали меня много раз.

В общежитии я часто готовил для друзей, потому что у меня были специи. Найти сушеные пряные травы в Свердловске было трудно, их нигде не продавали. Кинзу, базилик, тархун и хмели-сунели для меня собирала мама. Солянка и другие супы с ними всегда получались отменными. Студенты чувствовали запах, говорили: «О, Петрос опять что-то готовит!» и бежали на кухню, чтобы попробовать мои блюда.

Позже, когда я работал реставратором, я брал обеды с собой, а если не успевал приготовить, то шел в Центральный гастроном на Ленина. Покупал что-то простое — например, бутерброд с колбасой. Иногда на работе нам выдавали продуктовые талоны на праздничный набор. По ним можно было купить обычные продукты: колбасу, рис, сахар, водку. Талоны выдавали перед большими праздниками. Приходилось выстаивать очередь, чтобы что-то на них купить.

Ашот

В студенческие годы в Центральном гастрономе была рюмочная. Студенты часто туда заходили, но я за годы учебы почему-то ни разу в ней не был. Сегодня на месте гастронома появились кафе и рестораны, в которых я, напротив, часто бываю. Это Vietmon, Jang Su, «Капкейня». Когда моя мастерская находилась в «Колизее», я каждый день ходил обедать в одно из этих кафе. Внутренний двор, который объединяет здания кинотеатра, университета и гастронома, до сих пор одно из моих самых любимых мест. Во время перерывов я часто ходил туда за кофе.

Об усадьбе Харитонова-Расторгуева и Доме купца Агафурова

Петрос Погосович

Первым объектом, над которым я работал в Свердловске, стала усадьба Харитонова-Расторгуева. Это здание на Карла-Либкнехта, в котором раньше располагался Дворец пионеров и школьников. Я участвовал в обследовании и проектировании каретно-конюшенного корпуса. Прогнившие деревянные кровлю и покрытия нужно было заменить на сборные железобетонные панели. Вместе с архитектором Сергеем Антоновым я делал кроки (рисунки) и обмеры всех архитектурных деталей и конструкций, вычерчивал тушью обмерные чертежи этих двух корпусов. 

Панели для покрытия заказали на заводе ЖБИ. Во время монтажа неожиданно выяснилось, что они не подходят по размеру, — стали разбираться. Все, конечно, пеняли на меня как на молодого и неопытного, но мои расчеты оказались верными. Потом поняли: я указал в чертежах, как и было нужно, три размера, а инженер-конструктор почему-то сделала плиты только среднего размера.

Еще одно важное для меня здание — Дом купца Агафурова по улице Сакко и Ванцетти, где теперь располагается посольство Татарской республики. В 1985 году я его реставрировал вместе с Юрием Курашовым. Здание находилось в ужасном состоянии. Обшивка и оконные блоки прогнили, витражи двух веранд и лепнина были полуразрушены. Мы зарисовывали каждый фрагмент арок, каминов, лепные потолки — вплоть до кованых кронштейнов, перил с балясинами, флюгеров. Потом по рисункам и под нашим авторским надзором их восстанавливали рабочие. Многие элементы, которые мы делали, сохранились до сих пор.