Образ жизниОдин день из жизни творческих людей Москвы

Я был беспокойным ребёнком в школе: падал со стульев, не мог усидеть на месте, постсоветские учителя мне не нравились. Мама поняла, что до 11 класса в обычной школе я не выживу, и отдала меня в «Класс-центр» Сергея Зиновьевича Казарновского. Со второго по девятый класс я учился там. У нас было, скажем, два урока математики, потом два — сценической речи, потом физика, потом танец. В девятом классе я нечаянно сломал двум людям за день четыре пальца (в общей сложности). Мы с другом бегали, я хотел ему по попе треснуть, размахнулся с криком «Удар скорпиона!» — а он обернулся, выставил руки, и я попал как раз по ним. Чуть позже одна девочка попросила меня показать, как я это сделал, и я нечаянно сломал ей пальцы тоже. Ужас. 

После этого на протяжении двух месяцев мне нужно было за них делать домашние задания, и это было справедливо: пальцы-то были сломаны у обоих на правой руке. А к концу года всё совсем разладилось, и с десятого класса я решил перейти на домашнее обучение-экстернат. Когда мама забрала мои документы, я почувствовал, что моё детство закончилось. Я тогда впервые столкнулся с обычными ребятами из двора, с которыми не гулял уже лет десять, со странной иерархией обычных школ. В тот год я вообще забыл о театре, но потом решил всё-таки поступать в театральный институт — и не поступил. Тогда я пошёл к Казарновскому, и он устроил мне прослушивание в театре, куда меня взяли. Ещё через год я снова поступал — и опять не поступил. Я решил пойти на курсы во МХАТ, хотя до этого о нём даже не мечтал, и на третий раз меня уже взяли. Причём как раз во МХАТ, к Кириллу Семёновичу Серебренникову.

Я не понимаю тех коллег, кто хочет уехать из России. Если тебе твоя профессия нужна для того, чтобы стать знаменитым, тогда да, нужно срочно учить английский и ехать в Голливуд. Зачем мне там жить? Я не люблю Запад, не люблю Европу, у меня есть ощущение, что она пластиковая. Когда я был в Берлине, мне показалось, что там люди не отличаются от часов в метро — они не раскрывают своих карт, оставляют в себе свою радость и свою боль и такие: «Давай лучше поговорим о современном искусстве». Нормандия, там здорово путешествовать, но даже оттуда всегда хочется вернуться обратно в Москву.

В 2012 году я сделал «Добрый ящик». Ты ставишь ящик, куда люди приносят свои ненужные вещи, а я потом раздаю их тем, кому они нужны. В самом начале вещи из одного-единственного ящика я загружал в машину Кирилла Семёновича Серебренникова, который мне её одалживал, и отвозил их в фонд «Вера» или в фонд «Милосердие». Теперь у нас есть спонсор, есть свой склад, есть люди, которые собранные вещи сортируют. Наверное, это меньше тешит моё эго, но так помощь систематизированнее будет доходить до адресата.

У меня появилась ещё одна идея — такое приложение с картой Москвы, на которой отмечены сотни и тысячи точек. Нажимаешь на точку, а там написано: «Иванова Л. В., 70 лет, живёт одна». А рядом — ячейка с суммой. Например, нужно десять тысяч собрать, а собрано только 4 500. И ты думаешь: «Так, я вроде подработал недавно, ладно, отправлю ей 5 500». Это значит, что Иванова Л. В. в конце месяца получит на свой сберегательный счёт десять тысяч рублей. Я уже рассказал всем об этом в Facebook, значит, теперь точно придётся довести это до конца. Просто мне кажется, что, если какие-то государственные системы у нас не работают, это нужно исправлять самостоятельно.

Я, в общем-то, почти никуда не хожу. Летом у меня был очень насыщенный график, сейчас стало попроще — в нашем продакшен-агентстве работают отличные сотрудники, так что свободного времени теперь больше. Но скажу честно: я провожу его очень скучно. Когда было потеплее, я на своем велосипеде ездила из дома на работу и в парк. От офиса до парка Горького мы доезжаем минут за 40 минут— это 7-8 километров в одну сторону. Вечером мы на велосипеде едем обратно, даже если тусовки в час-два заканчиваются. С апреля по октябрь я вообще передвигаюсь только на велике. Это отличная физическая нагрузка и прекрасный способ проветрить голову. Ещё я гуляю, обедаю с друзьями, плаваю. А когда выпадает снег, люблю кататься на беговых лыжах в Измайловском парке.

Одно из самых дорогих мне мест в городе — это парк Горького, где находится La Boule, совладельцем которого я являюсь и где я проводила много времени с апреля по сентябрь. Сергей Капков дал этому проекту невероятный толчок пару лет назад, за что я ему и всей дирекции парка очень благодарна. Мне нравится, как оформлена площадка около нового «Гаража» — особенно сейчас, когда на ней стоит огромная скульптура в виде паука авторства Луизы Буржуа. Но и временный летний павильон я тоже очень любила. Именно там я встретила своего любимого человека, когда мы делали выставку «Кинофабрика Мишеля Гондри»

Я считаю Москву своим домом, но при этом знаю, что мне очень повезло — повезло с районами. Когда я собиралась сюда переезжать, я прогулялась по Москве и поняла, что если мне предстоит здесь жить, то только на Покровке или на Китай-городе. Там я и жила восемь или десять лет, а потом переехала в район «Бауманской». Работаю я в Artplay, это тоже очень комфортная для меня среда. Поэтому я считаю себя везучим человеком: я могу выбирать в городе места с яркой интересной архитектурой, где мне приятно находиться. Наверное, если бы с самого начала я поселилась в спальном районе, я бы вряд ли осталась в Москве.

Мне вообще очень нравятся Хитровка, Покровка и пространство между ними, нравится район «Бауманской», где я сейчас живу. Здесь потрясающая архитектура — в ней чувствуются разные культурные слои, чувствуется таинственность, и каждый раз меня это приятно поражает.

Люблю проводить время в моей квартире. Для меня она — одно из лучших московских мест. Её пространство мы оформляли вместе с моим любимым человеком, а дубовый бар на кухне он и вовсе сделал своими руками (он дизайнер по дереву и столяр). Это очень органичная вещь, и тактильно она невероятно приятная: с одной стороны дубовый массив шероховатый и фактурный, а с другой — абсолютно гладкий. Получается такой микс глянцевого и брутального.

Я обожаю домашнюю еду и обед дома всегда предпочту походу в ресторан, мы с моим любимым человеком часто готовим для наших друзей. На «Бауманской» есть очень хороший рынок, где продают прекрасные свежие продукты с ферм — всё очень вкусное, простое, натуральное, без понтов. Особенно мне нравится мурманская рыба.

Если резюмировать, то мои любимые места в Москве — это моя квартира, наш продакшен Fetish Film и La Boule.

Я люблю ходить в музеи, и Москва ими очень богата — тут выставляются невероятные предметы искусства, созданные до тридцатых годов XX века. Скажу больше: в Москве и Питере, на мой взгляд, хранится одна из сильнейших коллекций в мире. Может, это банально, но я очень люблю Пушкинский музей, ЦДХ, люблю весь русский авангард — здесь много классических музеев, выбрать из которых один невозможно, потому что все они очень интересные. А вот современное искусство немного хромает. «Гараж» тянет на себе очень много, но такого разнообразия, как в Париже, пока, конечно, нет, поэтому посмотреть больших современных художников, кроме как в том же «Гараже», здесь негде. Москве нужен хотя бы один музей уровня центра Помпиду.

Сразу после окончания РУДН я устроилась личным ассистентом одного одиозного художника — мои родители хотели, чтобы я нашла постоянную работу. И началось: я отвозила подарки Ренате Литвиновой, верстала буклеты, покупала в «Пушкине» пирожки, чтобы разложить их на противне, а он вечером перед гостями, шутя, делал вид, что сам их приготовил. Это длилось 24 часа в сутки, и через полгода я взвыла: у меня не было ни личной жизни, ни возможности банально спортом позаниматься, и даже зарплату я успевала тратить только на бензин. 
«Я отвозила подарки Ренате Литвиновой, верстала буклеты, покупала в „Пушкине“ пирожки..это длилось 24 часа в сутки»
После этого работала в «Персоне», стилистом на Муз-ТВ, в журналах, и это было настоящим отдыхом: стабильная зарплата, стабильный график, но это был застой. Я думала-думала и пошла учиться на фотографа в БВШД, а потом модная фотография сменилась на арт-фотографию. Так я стала заниматься тем, чем занимаюсь.

Мне всё равно, как пройдёт какой-то конкретный день. Очень некомфортно думать: «Сегодня за ночь я сделал 500 тысяч коллажей, и значит, я ударник труда, дайте мне медаль!» — а в другой день гнобить себя за то, что ничего не сделал. На самом деле это никому не нужно. Вот сегодня ты сделал до фига коллажей — отлично, молодец. Завтра ничего не сделал — тоже зашибись. Это жизнь, и иногда тебе нужен перерыв, чтобы потом взять и сделать что-нибудь стоящее.

Я работаю с моментальной фотографией. Эти снимки не просто картинки на компьютере: ты можешь их потрогать, подержать в руках. После «Британки» я уехала учиться в New York Film Academy в Лос-Анджелес, там после окончания курса вспомнила фильм о Патти Смит Dream of Life, где она все снимала на пленочный фотоаппарат, и купила камеру за десять баксов и коробку пленки. Потом по стечению обстоятельств я оказалась в Эквадоре и сделала там выставку. Нас было семь человек-соавторов, а на самих снимках при этом были совершенно разные эпизоды — например, 70-килограммовая черепаха с проломленным черепом, которую я нашла на берегу океана. Мы заделали ей дыру в черепе розовой пломбой для зубов, чтобы солёная вода из моря туда не попадала.

Сейчас я живу на несколько городов — Москва, Кито, Париж, Лос-Анджелес, мой муж — тоже. Понятия не имею, что такое типичный день. Например, пока я работала над одним из проектов, я 24 часа в сутки неделю фигачила, а мой муж меня кормил. А иногда я целыми днями ничего не делаю. 

Как-то мой психолог спросил: «Ты начала ко мне ходить, потому что тебе хочется чего-то стабильного?» Но нет, мне не хочется. У меня и так бывают тайм-ауты. Вот сейчас, скажем, я два дня просто бродила по квартире — а потом села и сделала новый проект. Это интерактивная карта Москвы, где геотеги складываются во фразу «Я тебя тоже» — такой проект про love-hate relationship людей и города. Я буду ездить по городу и клеить в отмеченных местах свои коллажи и фотографии — 115 штук. Так что после двухдневного перерыва у меня появилась задача на месяц.

Есть отдельные дни, которые для меня особенные. Например, день нашего знакомства с мужем: он прилетел ко мне в Эквадор после того, как мы два года были в друзьях друг у друга в Facebook, потом созвонились по Skype и проговорили десять часов подряд. А через пару недель он без предупреждения постучал в дверь моей комнаты. В Эквадоре. Неделю мы вместе готовили ту самую выставку: заказывали подрамники, выбивали нарисованные Мани холсты, которые таможня не хотела нам отдавать. Помню еще эпизод с зашиванием моих пальцев после попытки приготовить соус для ужина. Видимо, Андрею понравилось, и через неделю он сделал мне предложение. В аэропорту мы обменялись кольцами из фотографического скотча и с тех пор не расстаёмся.