Как прошло 9 мая в Москве и Петербурге
Этого Дня победы мы ждали с опаской. С самого начала войны России в Украине общим местом стали рассуждения о том, что сейчас-то ладно, но что они устроят девятого? Страх — штука редко рациональная, вот и в этом случае особо никаких оснований под собой не имел. Даже ответа на вопрос «а что они устроят-то после всего того, что случилось — куда уж хуже?» ни у кого толком не было.
Впрочем, ближе к делу ответ на этот вопрос все же появился: поползли, в том числе через медиа, уверенные слухи, что 9 мая президент России Владимир Путин объявит мобилизацию. Дела с российской стороны на «спецоперации» идут не очень гладко, это все понимают, поэтому в последний месяц разговоры о возможном массовом призыве на «спецоперацию» начались с новой силой.
Ничего такого не случилось. Речь Путина, конечно, была посвящена Великой Отечественной в гораздо меньшей степени, чем обычно — в целом, она вся была расширенным объяснением того, зачем президент вообще начал войну — но в остальном все выглядело плюс-минус как обычно (не считая многочисленных задержаний активистов, которые высказываются против войны — их к концу дня по всей стране набралось больше сотни). Тем не менее, The Village все же отправил своих корреспондентов на улицы Москвы и Санкт-Петербурга с задачей выяснить, как горожане обеих столиц встретили это необычное, тревожное 9 мая.
Москва
Если Москва и так обычно выглядит 9 мая, как декорация к фильму-антиутопии, то в этом году особенно. Некоторые москвичи даже специально уезжали загород или обещали себе не выходить из дома. С утра казалось, что празднику никто не рад. Пока шел к метро, я считал, чего больше: флагов или улыбок на лицах прохожих. 10:1 — уверенная победа триколоров.
Сегодня в городе было множество тематических мероприятий. Например, анонсировали концерт в «Зарядье». Правда, когда мы туда пришли, парк перекрыли — внутрь пускали только людей из «Юнармии» и организации «Волонтеры победы». Полицейские отвечали интересующимся, что в парке ничего не будет и перенаправляли всех на вечерний открытый концерт в «Парке победы».
Я краем уха подслушиваю разговоры прохожих. Самая популярная тема — плохая погода (из-за которой даже отменили воздушную часть парада). Еще слышны мнения про мобилизацию — недалеко от ограды «Зарядья» мужчина с флагом СССР убеждает собеседника, что она точно будет. В сторону Лубянки по бульвару проходит компания, которая обсуждает основания для получения политического убежища. Они идут мимо двух девочек, продающих пилотки с буквой «Z».
— За сколько продаёте?
— Да кому как. Если понимаем, что поток богачей прошёл, то снижаем цену.
Девочки рассказывают, что приехали из Сергиева Посада. Встали в шесть утра, к часу дня продали пилоток на семь тысяч. Пилотки самодельные — буква «Z» нарисована белой краской (надо отметить, довольно ровно). Они рассказывают, что сначала продавали в электричке, но там все спали. Потом приехали на ВДНХ, но там «не позитивные люди». Наконец нашли идеальное место — прямо у ограды администрации президента.
Пока мы говорим, к ним подходит очередной покупатель и покупает пару пилоток за 600 рублей. Когда покупатель отходит, они снова обращаются ко мне: «Только вы не пишите, что мы плохие и на праздники пытаемся навариться».
Чуть выше по улице, у памятника героям Плевны на Лубянке, активно фотографируются люди в военной форме с георгиевскими ленточками. Там же у памятника стоит священник, который читает молебен. Рядом стоит мужчина с флагом, маникюром и в красной кожанке.
На вопрос про ощущения от памятной даты, он говорит: «77 лет — это почти круглое число. В древнеславянской мифологии — это символ семьи. Но через десять лет будет ещё лучше. 88 — вообще идеальная дата, две бесконечности. Земфира разгадала этот символ в своем альбоме, а потом случился „Бордерлайн” и все пошло по *****. Только вы это не пишите, через десять лет можно будет». Что пошло по ***** — Земфира или все вокруг он не пояснил. Но добавил, что любит 9 мая с детства. Он вырос в Сибири недалеко от воинской части воздушно-космической обороны — каждый год на 9 мая там раздавали бесплатную еду, «можно было лазить по танкам» и «смотреть на красивых солдат».
Все у того же памятника дети «играют в войнушку» с деревянными автоматами. Они воют с голубями, потому что те напали на Россию. И рассказывают мне, что голуби заминированы, поэтому к ним нельзя приближаться. Рядом с ними общественный туалет — в него выстроилась длинная очередь из людей в военной и полицейской форме.
Маросейка и переулки выглядят пустынно. В глаза бросается интересное оформление магазинов. На «Центральном рынке» в начале улицы прямо под неоновой табличкой «Party Time. Работаем всю ночь» наклеено поздравление с праздником. Вспоминается история про секретаршу отделения «Единой России», которая пришла к памятнику ликвидатором аварии на Чернобыльской АЭС в чёрной футболке с надписью «Party».
Снова начинается мелкий дождь. Вокруг начинают собираться люди, идущие на «Бессмертный полк» — в этом году к колонне можно было присоединиться из разных мест, в том числе у Лубянки. Транспаранты с портретами ветеранов обернуты в пакеты Ozon и Wildberries, которые укрывают их от капель. У входа к «Бессмертному полку» почти нет журналистов — разве что телеканал «Звезда». У Ильинки толпятся люди, которые пытаются пройти на акцию. Один из полицейский выходит за ограждения и громко кричит: «Вход только по приглашениям. У кого нет приглашения — расходимся, не надо тут толпиться». Как потом оказалось, с этим потоком «Бессмертного полка» шёл Путин — он присоединился к колонне у исторического музея. Возможно поэтому людей пускали так осторожно. Через ограждения не дали пройти даже кадету, который забыл приглашение дома:
— Но я же в форме!
— Да будь ты хоть фсбшник, мы бы тебя не пустили.
Мы встретили этого курсанта чуть позже, он возвращался с чипсами. На вопрос, получилось у него все-таки попасть туда, он лаконично ответил: «Фиг с ним уже». Ещё один вход на «Бессмертный полк» у Никольской. Там образовалось большая очередь, радом стоит несколько групп студентов из разных университетов. Они неохотно отвечают на вопросы и показывают мне рукой на человека в фиолетовой кофте — мол, говори с ним, если хочешь, он инициатор.
— А вы вообще по-своему желанию сюда пришли?
— Ну конечно.
Слышно много разговоров о том, как пройти куда-либо, когда столько всего перекрыто. Люди недовольны: «Парад, *****, закончился, смысл закрывать?» В Центральном детском магазине символики праздника нет. Тут как будто свой праздник — на входе висит баннер: «ЦДМ — 65 лет главный по впечатлениям». О 9 мая напоминают бегающие по магазину дети в солдатских пилотках.
Мы заходим в метро и едем на «Белорусскую» — там и на «Динамо» людей пускают к колонне «Бессмертного полка» без приглашений и регистрации. Центральные станции похожи на лабиринт — из-за перекрытий непонятно, куда можно выходить, а куда нет.
Из «Белорусской» выходит огромная толпа людей. У металлоискателей перед входом на «Бессмертный полк» священник фотографируется с транспарантом на фоне храма и машины с буквой «Z». Он замечает, что мы его снимаем и шутя спрашивает, насколько похож на своего деда с транспаранта. Рядом с ним на бордюре задумчиво сидит молодой человек. Говорит, что ему всё сегодня нравится — утром был на параде и его очень впечатлила пехота.
Кто-то несет к металлоискателям у входа огромный портрет Сталина. Я спрашиваю у несущего картину, что это за акция. «Никакая не акция, просто героев Советского Союза изобразили», — немного грубо отвечает он мне. Сталин быстро становится местной знаменитостью — люди подходят делать с ним селфи.
Людей действительно очень много (по подсчетам МВД, на «Бессмертный полк» вышло больше миллиона человек). За порядком полицейским помогают следить добровольцы из народной дружины. Я подхожу к девушке с красной повязкой «ДРУЖИНА» на куртке и спрашиваю, чем они занимаются и были ли сегодня «происшествия».
— Мы рядовые граждане, помогаем полицейским. Их же сейчас у нас мало.
— Мало?
— Ну да. По-моему, мало. У нас даже взаимопомощь — они помогли нам вывести алкашей с остановки. Хорошо, что пока никаких незаконных акций не было. С праздником вас!
У другого входа стоят молодые волонтеры в белых куртках с буквой «Z». Они рассказывают, что не состоят ни в какой организации — просто знакомый предложил помочь. Помогают бесплатно, но это пойдет в «волонтерскую книжку» и даст бонус при поступлении в магистратуру. И добавляют: «Но, конечно, участвуем, потому что хотим людям помогать. Это же хорошее дело».
Мелкий град, сильный ветер, песня Высоцкого «Братские могилы» из колонок и шум пролетающих вертолетов — так нас встречает «Бессмертный полк», когда мы, наконец, присоединяемся к самому шествию. Периодически кто-то в колонне кричит «Ура» (обычно после конца очередной песни), все подхватывают и крик проносится по всей Тверской. Спрашиваю у девушек лет тридцати, своих соседок по колонне:
— Как ваши ощущения?
— С какой целью интересуетесь?
— Проект делаю.
— Тогда очень хорошие. Патриотичные. Всем советую сюда выходить
— А почему все кричат «Ура»?
— Как «почему»? Победа же!
Толпы людей собираются у полевых кухонь (обязательная часть патриотического косплея последних лет), где дают гречку с мясом и чай. Колонна затягивает и кажется нескончаемой. Через полчаса я еле-еле пробираюсь к полицейскому у ограждения и спрашиваю, куда идет шествие. «До Болотной вроде. Или как она сейчас называется», — неуверенно отвечает он. Я вздыхаю, он это замечает и говорит, что «уже сам ******** стоять с двух часов ночи». Спрашиваю, почему их так рано согнали — говорит, что не знает.
Наконец, нахожу выход у памятника Пушкину — напоследок оборачиваюсь и вижу женщину с необычным транспарантом. На нем, кроме двух черно-белых фотографий, еще четыре цветных с погибшими на Донбассе российскими военными. Я отворачиваюсь и выхожу. Снова слышится раскатистое «Ура!»
Санкт-Петербург
8:00
Над домом корреспондента The Village в сторону центра пролетает одинокий истребитель.
9:00 Перед парадом.
7 мая архитектор Артем Никифоров вышел на ступени Исаакиевского собора с плакатом «Обмануты. Оболганы. Убиты». Несмотря на то, что он стоял один на расстоянии от других людей, Артему вменили нарушение антикоронавирусных ограничений — тех немногих, которые еще остались.
Утром 9 мая у Дворцовой площади собрались тысячи зрителей, они стоят кучно, группами, дети и девушки — на плечах мужчин. Штрафовать их не будут. Проход на Дворцовую — по пропускам, но парад можно чуть-чуть подглядеть из Александровского сада. Со стороны сада также видно начало Невского проспекта, его перекрыли полностью, в том числе тротуары. Стоят омоновцы, дежурят автозаки.
Люди перемещаются хаотично, туда-сюда, в поисках точки обзора — в основном, безуспешно. Кто-то говорит: «Хотя бы воздушный парад увидим».
10:00 Парад.
Играет «Священная война». Девочка в пилотке с надписью «Севастополь» ноет:
— Зачем тут стоять, если ничего не видно?
— Закрой рот, — рявкает ее мать.
Какой-то парень прислоняет к толстому дубовому стволу свой велосипед и забирается с ногами на седло. К нему подходит полицейский:
— Слезай! Либо ноги сломаешь, либо дерево.
— Но дерево же крепкое, — мямлит велосипедист.
Грохочут орудия. Играет гимн России. Никто не подпевает.
В толпе — много туристов. Говорят по-английски, по-китайски, на хинди, по-арабски. Одна девушка жалуется другой:
— Можно было вернуться в номер и посмотреть все по телевизору.
— Ну что там? — спрашивают у женщины, которая сидит на плечах у мужчины.
— Погодите. Какой-то кадетский корпус. Какого-то Александра Невского.
Подруги зачитывают друг другу телеграм:
— «В Петербурге отменили воздушную часть парада. Официальная причина — погодные условия».
— Это не шутка?
— Нет, это «Питерач» же пишет.
Смотрят на небо. Оно абсолютно ясное.
— Можно я поставлю дизлайк? Смотри, тут уже 35 дизлайков.
На поребрике вдоль сада плотным рядом стоят пожилые женщины. Они никого не пропускают: «Один просочится — и вся толпа полезет». Между женщинами с силой протискивается мать с маленьким мальчиком:
— Э, ну если такая толстая, не стояла бы тут?
— Грубиянка!
Молодой человек сокрушенно крутит головой:
— Я не понимаю, почему тут шашлыки не продают, как раньше.
По Адмиралтейскому проспекту маршируют курсанты, поют «Катюшу». Все поднимают смартфоны и снимают. Затем пение стихает. Кто-то говорит: «А что, это все?»
11:00 После парада.
По пути к «Адмиралтейской» по-прежнему продают флажки, по 100–150 рублей. В маленькой кофейне, где нет свободных мест, играет группа The National. У входа в метро — очередь, пассажиров просят проследовать к другим станциям. Толпа неуклюже спотыкается о переулки и мосты в поисках обходных путей — Невский по-прежнему перекрыт. «Людей — ******!» — орет в трубку мужчина на Гороховой.
По Садовой улице ходят молодые люди с большими флагами, на которых написано «Донецкая народная республика». Мимо следует семья, мама, папа, ребенок.
Женщина неодобрительно кивает на флаги ДНР:
— Интересно, сколько им заплатили?
14:00 Перед шествием «Бессмертного полка».
Колонны формируются у станции метро «Площадь Александра Невского», далее участники пройдут по Невскому до Дворцовой площади. Проспект перегородили рамками металлодетектора, каждую сумку досматривают: «Колюще-режущее? Жидкость? Бумага? Фломастеры?» (позже станет известно, что перед шествием задержали депутата-муниципала Сергея Самусева — он принес плакат с портретом узника концлагерей Бориса Романченко, который недавно погиб в Харькове в ходе так называемой «спецоперации»).
К одной из колонн присоединяется пожилая женщина с портретом Сталина на транспаранте. В толпе много людей с символикой «спецоперации», буквой Z — гораздо больше, чем утром в Александровском саду. Под черными и красными знаменами с изображением Христа шагают казаки. На них смотрит группа женщин с одинаковыми транспарантами:
— У нас был выбор: идти с казаками или идти с районом. Мы решили — с районом.
15:00 Шествие «Бессмертного полка».
Толпу то и дело сотрясает раскатистое «ур-р-р-ра»!
— Росгвардии России — слава! Ура!
— Слава русской армии, которая спасла весь мир! Ура!
— Слава русским, советским и российским военачальникам! Ура!
На тротуаре стоит ансамбль пожилых женщин, они одеты в народные костюмы из синтетических тканей и поют «Катюшу». С балкона дома на Невском мужчина машет триколором и флагом Армении, к его лацкану приколота буква Z.
— Единство такое вообще! — радуется какая-то женщина.
Мужчина средних лет говорит худому грустному мальчику:
— В каждом человеке должен быть смысл. Мой смысл — служить родине. Я 20 лет служил в армии, а теперь работаю на оборонном предприятии. Оно защищает родину. А если маленький человек всю жизнь сидит в гаджете, какая от него польза родине и обществу? Вот ты зачем, *****, родился?